А.Н. Баранов

       Библиотека портала ХРОНОС: всемирная история в интернете

       РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

> ПОРТАЛ RUMMUSEUM.RU > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КОСТРОМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ >


А.Н. Баранов

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


БИБЛИОТЕКА
А: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...
Б: Бажанов, Базарный, Базили...
В: Васильев, Введенский, Вернадский...
Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...
Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...
Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...
Ж: Жид, Жуков, Журавель...
З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...
И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...
К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...
Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...
М: Мавродин, Майорова, Макаров...
Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...
О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...
П: Павлов, Панова, Пахомкина...
Р: Радек, Рассел, Рассоха...
С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...
Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...
У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...
Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...
Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...
Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...
Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...
Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...
Э: Энгельс...
Ю: Юнгер, Юсупов...
Я: Яковлев, Якуб, Яременко...

Родственные проекты:
ХРОНОС
ФОРУМ
ИЗМЫ
ДО 1917 ГОДА
РУССКОЕ ПОЛЕ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ

Рабочие – предприниматели – власть

в конце XIX – начале ХХ в.: социальные аспекты проблемы

Материалы V Международной научной конференции Кострома, 23–24 сентября 2010 года

ЧАСТЬ I

РАЗДЕЛ II. ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ, ВЛАСТЬ И РАБОЧИЕ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ МЕЖДУ ПАТЕРНАЛИЗМОМ И АССЕРТИВНОСТЬЮ

А.Н. Баранов [1]

Самоопределение либеральной интеллигенции в условиях становления российской многопартийности начала ХХ века

Актуальность проблемы выбора интеллигенции в условиях сложного и противоречивого процесса российской модернизации начала ХХ века, формирование ее общественно-политических приоритетов и их воплощение в характере и деятельности ведущих политических партий России, в значительной мере обусловлена местом и ролью российской интеллигенции в политическом, социально-экономическом и культурном развитии страны как в начале ХХ столетия, так и на современном этапе.

Специфика возникновения политических партий в России анализировалась в целом ряде работ.[i] В.В. Шелохаев отмечает, что в отличие от развитых западноевропейских стран где веками шел процесс эволюционной «отладки» системы открытого общества, включая совершенствование его основных структурных звеньев (рыночной экономики, гражданских и правовых институтов) модернизация в России «явилась не результатом органического развития, а была инициирована «сверху», верховной властью, претендующей на роль единственного выразителя и защитника общегосударственных интересов».[ii] В России модернизация началась с большим опозданием и приобрела спонтанный скачкообразный характер, что, естественно, не было синхронизировано с уровнем экономического и социального развития страны. Все это наложило отпечаток, как на ход модернизационного процесса в целом, так и на его составляющие, включая формирование и функционирование политических партий.

Во-первых, политические партии в нашей стране стали формироваться со значительным опозданием (примерно на 50-80 лет), в сравнении с их аналогами в Европе и Северной Америке, а сам этот сложный процесс происходил в очень сжатые сроки.

Во-вторых, первые партии в России появились не в центре империи, а на ее периферии, в национальных районах: прежде всего в Финляндии, Царстве Польском, в Прибалтике и Закавказье, а также в губерниях с чертой еврейской оседлости.

В-третьих, в России сначала появились социалистические партии, позднее либеральные и, лишь в последствии – правые (консервативные).

В-четвертых, решающую роль в создании практически всех политических партий сыграла интеллигенция. «Разрабатываемая ею разновекторная идеология и программатика партий, как отмечает В.В. Шелохаев, носили, как правило, абстрактно-теоретический характер и были сравнительно слабо синхронизированы как с общественными потребностями развития страны вообще, так и с интересами различных классов, социальных страт и профессиональных групп в частности».[iii] Многопартийность в России являлась результатом незавершенности модернизационного процесса, отсутствия необходимых условий для «укорененности» партий в социальной сфере, которая продолжала оставаться резко дифференцированной, поскольку в стране так и не сложился средний класс, а также результатом отсутствия открытой конкуренции партий на общественно-политической арене, ибо авторитарный режим препятствовал легальной деятельности не только социалистических, но и ряда либеральных партий.

В-пятых, интеллигентский характер политических партий в России обусловил высокую степень конфликтности в отношениях между ними. Интеллигенция исходила из конструируемого ею абстрактного идеала, слабо соотнося его с реальными возможностями страны и ее народов. В силу этого, каждая партия, претендуя на монополию собственного варианта национального развития, и считая истинной только собственную позицию, практически отвергала саму возможность компромисса.

В-шестых, ряд объективных и субъективных причин привел к тому, что политические партии в России были сравнительно слабо связаны не только с соответствующими классами и социальными группами, но и с избирателями вообще. Само население страны в своем подавляющем большинстве было равнодушно к политической жизни, уклонялось от участия в ней. Партиям практически так и не удалось наладить ни прямой, ни обратной связи с электоратом и «многопартийность в России, образно говоря, «висела в воздухе», не имея надежной социальной опоры».[iv]

В-седьмых, в России не существовало подлинных демократических свобод, отсутствовало сформированное гражданское общество и правовое государство, а существующий авторитарный режим перманентно воспроизводил в обществе авторитарную идеологию и авторитарные методы разрешения назревших вопросов. Политические партии России, многие из которых были вынуждены действовать нелегально, также предпочитали действовать авторитарными методами насаждения в общественном сознании тех или иных вариантов модернизации России.

Специфику становления российской многопартийности отмечали и сами лидеры политических партий страны. Главный идеолог конституционных демократов П.Н. Милюков признавал глубокое своеобразие русского исторического процесса. Но, при этом, не считал это своеобразие неизменным и неразложимым. И не усматривал в данном своеобразии природных и исторических условий залога особого совершенства русской культуры. Он определял их как тормоз, объясняющий запоздалость ее развития.[v] Отражая общие взгляды российской интеллигенции, П.Н. Милюков всячески доказывал, что нет причин думать, что политическое развитие России должно остановиться. Он доказывал, что в России, как и в других странах Европы, военно-национальное государство постепенно превратится в промышленно-правовое.[vi] Каковы бы ни были «коренные различия» России и западноевропейских государств, всем им одинаково присущи «законы политической биологии», т.е. общие законы политической эволюции, утверждал П.Н. Милюков, и на известной стадии этой эволюции «политическое представительство является неизбежной формой, совершенно независимо от тех конкретных черт, которые это представительство может принять под влиянием тех или других местных условий данной страны».[vii]

Как особенность, Милюков рассматривает своеобразное место государства в русской истории. С одной стороны, государство выступает как тормоз политизации российского общества, подвергает огосударствлению все его сферы. Милюков показывал, сколь всемогуще, вездесуще и всеведуще русское государство и как оно опекает своего подданного.[viii] С другой стороны, оно играет прогрессивную роль в качестве созидательного начала, символа общенациональных интересов и единственно реальной силы, противостоящей узкоклассовым эгоистическим стремлениям. Не случайно, отмечает историк, именно по инициативе государства начинались все преобразования в России.

Согласно Милюкову, предстоящие преобразования обусловлены двумя основными факторами: во-первых, эволюционным развитием российского общества; во-вторых, определенным опытом общественно-целесообразной деятельности государства. Наиболее приемлемой формой выступают реформы, направленные на совершенствование и укрепление российской государственности. Первоочередными для России историк называет политические реформы, проведение которых должно быть своевременно и обусловлено внутренними экономическими потребностями страны. Более того, «политическая реформа должна предшествовать социальной».[ix]

Наряду с государством, носителем идеи общего блага, общенациональных интересов, Милюков называет интеллигенцию. Она раньше и лучше других познакомилась с европейскими теориями общественного развития, а также по методу формирования является бессословной средой, которой общенациональные интересы ближе и понятнее.

Идеологи либеральной интеллигенции были убеждены в том, что создание политических партий в стране является неизбежной и исторически насущной задачей. П.Н. Милюков задолго до появления политических партий в России, читая курс лекций по русской истории студентам МГУ, сформулировал свое мнение о месте политических партий в жизни страны: «Политические партии не суть, как представляется иным ограниченным и встревоженным умам – опасное бедствие, болезнь государственного тела, а, напротив, необходимое условие и признак здоровой политической жизни народа. Для хорошего гражданина вовсе не есть добродетель – не принадлежать ни к какой партии, а для государственного деятеля сомнительная похвала – состоять вне всяких партий... Современная общественно-целесообразная деятельность имеет целью – возможно большее благосостояние массы, средством - легальную борьбу политических партий, и результатом – усовершенствование государственной организации. Всего этого в России нет».[x]

Политические партии выступают в этой концепции как неотъемлемая часть политической системы страны. При этом, лидеры российского либерализма отмечали, что острая межпартийная борьба может помешать нормальному функционированию парламента. Отдавая предпочтение двухпартийной системе, они указывали на то, что в России условия для этого еще не сложились. Отмечалось, что в стране, которая переживает политический, социальный и экономический кризис, совпадающий с началом формирования партийной системы, неизбежно произойдет партийная поляризация, образование многочисленных мелких партий.

В.М. Гессен полагал, что только тогда, когда закончится тяжелый период реформ и ломки старой политической системы, и принципы правового государства и парламентаризма осуществятся на деле, только тогда «народные демократические партии будут обладать достаточной силой для того, чтобы именем народа править страной...»[xi] «В истинно демократическом государстве, – как утверждал В.М. Гессен, – существование мелких, дробных, нередко случайных и беспрограммных партий окажется невозможным: нынешняя дифференциация снова уступит место интеграции общественного мнения...»[xii]

Лидеры кадетизма настаивали на проведении выборов по формуле так называемой «четырехвостке»: всеобщее, равное, прямое и тайное голосование. Избирательное право определялось идеологами кадетизма, как неотъемлемое право граждан на выражение их политической воли и участие в управлении государством. Преподаватель права М.А. Рейснер отмечал, что народ через участие в выборах в государственные органы власти «становится органом государства и получает право участия в определении высшей воли государства».[xiii] Благодаря этому, по его мнению, граждане становятся «интегральной, органической частью государственного целого», «народ и правительство, таким образом, сливаются в одно гармоничное неразрывное целое».[xiv]

С другой стороны, М.А. Рейснер справедливо утверждал, что, участвуя через выборы в управлении государством, народ «выступает как носитель интересов... государственного общества». Граждане и правительство объединяются на базе общих интересов под «властью закона» и образуют новое государство как «национальную корпорацию», представляющую собой «единое юридическое лицо».[xv]

В.Д. Кузьмин-Караваев, разъясняя требование всеобщего избирательного права, обоснованно полагал, что всеобщая подача голосов вытекает из права каждого гражданина на участие в управлении делами своего государства. Поскольку все граждане пользуются равными правами, то им должны быть предоставлены одинаковые условия и «одинаковая степень воздействия на исход выборов», отсюда – требование прямой и равной подачи голосов. В целях объективного исхода голосования и обеспечения права граждан на свободное выражение своей воли необходимо введение тайного голосования.[xvi]

Таким образом, кадетские публицисты настаивали на развернутой формуле избирательного права, предусматривавшей всеобщее, равное, прямое и тайное голосование. Избирательная система, согласно четырехвостке, по мнению идеологов кадетизма, позволяет не только представить в парламенте весь народ, «со всей полнотой и разнообразием его интересов», но и позволяет «собрать воедино таких народных избранников, которые действительно руководили бы общественным мнением». «...Только тогда, – подчеркивал Ф.Ф.Кокошкин, – в представительстве может сложиться та политическая сила, которая способна сделаться двигателем государственной жизни и вывести Россию из настоящего настроения».[xvii]

Последовательная защита либеральной интеллигенции России начала ХХ века общенациональных, общегосударственных интересов подводила ее к выводу о несовместимости основ правового государства со строем, зиждущимся на полном совмещении законодательной и исполнительной власти. Отстаивая идеи парламентаризма, либеральные авторы рассмотрели взаимоотношения законодательной и исполнительной ветвей власти, значение и место политических партий в общественно-политической жизни страны, политических и гражданских прав и свобод, а также необходимость их конституционных гарантий.

Конституционные демократы считали, что правовое государство должно видеть свои задачи и предназначение в обеспечении всего комплекса прав и свобод каждого гражданина. По их мнению, права человека как универсальная ценность, позволяющая быть ему личностью, оставаться самим собой в различных ситуациях, должны быть признаны и охраняемы государством. Отношения между личностью и государством должны быть основаны на праве и законах, созданных на базе этого права, что предполагает равенство всех перед законом, определенные процедуры защиты прав личности, ответственность должностных лиц за нарушение прав личности.

Исследователи российской интеллигенции отмечают такие ее качества, как  свободомыслие, независимость взглядов, самостоятельность позиций. Интеллигентный человек – это всегда личность, свободная как на личностном, так и на общественном уровнях. В начале ХХ века в процессе появления политических партий, формирования многопартийной системы в среде российской интеллигенции возник вопрос о возможности сохранения своих ценностных установок с участием в работе партий и подчинении партийной дисциплине.

Представители либеральной интеллигенции, многие из которых вступили в ряды конституционно-демократической партии, стремились дать ответ на этот вопрос. Особый интерес представляет статья одного из идеологов кадетской партии профессора О.Ф. Зелинского «Личность и партия», опубликованная в №50 журнала «Право» за 1905 год.

Уже учредительное собрание C.-Петербургского отдела конституционно-демократической партии подняло вопрос о степени обязательности партийной программы для каждого члена партии, и, как отмечал профессор О.Ф. Зелинский, по числу выступивших ораторов, по разнообразию высказанных мнений и оживленности спора видно было, что дело шло о действительно наболевшем вопросе. Он подчеркивал, что уже одно возникновение этого вопроса именно среди конституционалистов-демократов чрезвычайно знаменательно для умственной сигнатуры этой партии. Свобода и личность – вот те необходимые данные, которые, по мнению Зелинского, должны наличествовать, чтобы подобный спор мог возникнуть.

Постановку подобного вопроса именно в кадетской партии автор объясняет двумя моментами. Во-первых, по утверждению О.Ф. Зелинского, эта партия шла «во главе освободительного движения в России, именно освободительного, а не поработительного...». Поработительным он называет любое движение, «на знамени которого красуется слово диктатура, каков бы ни был его коэффициент»[xviii]. Во-вторых, этот вопрос должен был возникнуть в партии, насчитывающей в своем составе сравнительно большое число ярко очерченных и самобытных личностей. Партия, как таковая, по мнению кадетского идеолога, должна существовать, бороться, побеждать – иначе с ней вместе падут и те идеалы, во имя которых она выступила на арену. Он согласен с тем, что партии для существования, борьбы, победы нужна энергия, неослабленная столкновением противодействующих друг другу сил в ее собственной среде. «Мы желаем победить, – утверждает О.Ф. Зелинский, – иначе не для чего было вступать в бой; а между тем, для того, чтобы победить, мы должны пожертвовать именно тем, ради чего мы выступили в поле. Где же выход?»[xix] Зелинский чисто по-интеллигентски заводит решение вопроса в тупик, создавая так называемый «заколдованный круг», но при этом оставаясь на позициях российского интеллигента и, отстаивая интеллигентские идеалы, предлагает выход из этого тупика.

Автор пишет, что разрешение данного вопроса на теоретической почве невозможно, и считает необходимым перейти в область практическую. В качестве примера он рассматривает антиномию между свободой воли и подчинением последней закону причинности: в теории ее разрешение невозможно, но на практике каждый из нас разрешает ее в мере, прямо пропорциональной уровню своей сознательности. Используя метод аналогий, профессор утверждает, что «характер личности, как интеллектуальной величины, обуславливается уровнем ее сознательности; и именно эта сознательность дает ей возможность провести в своих собственных действиях ту грань, которая необходима для спасения принципа личной свободы без ослабления партийной энергии».[xx] О.Ф. Зелинский указывает на то, что программа кадетской партии включает в себя 57 пунктов. Допуская то, что по каждому из них возможны только два решения, и комбинируя каждый вариант каждой пары с каждым вариантом прочих пар, можно получить 257 возможных партийных программ. Он отрицает, что большинство этих комбинаций на практике дало бы неорганическое соединение несовместимых требований, утверждая, что может совмещать как прямые, так и двухстепенные выборы и с восьми, и с десятичасовым рабочим днем.

Задавая вопрос, как же в таком случае образуются партии с едиными программами, Зелинский отвечает, что это зависит от обстоятельств. Так, в «поработительных» партиях, которые, стремясь к порабощению вообще, естественно и последовательно начинают его с самих себя и своих членов. Там, где личность и ее сознательность очень низка, – путем внушения: людям говорят «требуйте того-то!» – они и «требуют». «Этот прием, – утверждает автор, самый надежный и действительный для создания крепко сплоченной партии: к сожалению, его применяемость уменьшается пропорционально с возрастанием сознательности, и для нашей партии его следует поэтому признать непригодным».[xxi]

Отвечая на вопрос, как члены конституционно-демократической партии осознавали, несмотря на действительное и потенциальное разнообразие их партийных программ, свою принадлежность к данной партии, Зелинский полагает, что ответ возможен один: они все желали к ней принадлежать.[xxii] Принадлежность человека к партии, считает О.Ф. Зелинский, обуславливается исключительно его личной волей, личной совестью. Он рассматривает тезис своих оппонентов, которые говорят, что воле партии также должно принадлежать решение: партия имеет  право не допустить в свою среду члена, который по своим убеждениям для нее неудобен. И задает вопрос, – как она это право осуществит? Поскольку, как обоснованно с позиции партии парламентского типа утверждает лидер кадетов, главный смысл принадлежности к партии – это добровольное обязательство подавать голос за ее кандидата: все остальное лишь маловажные придатки.[xxiii]

Исходя из вышеизложенного, О.Ф. Зелинский делает, на первый взгляд, противоречивый вывод: партийная программа, будучи обязательна для партии (иначе она не была бы партийной программой), в то же время необязательна для тех отдельных членов, из которых партия состоит.

Решение этого противоречия, автор находит в области практического применения с помощью сформулированной им краткой и простой инструкции для каждого члена партии. «Партийная программа обязательная для него, поскольку он является ее представителем, выступая от ее имени; она для него необязательна везде там, где он говорит от себя, а не от имени партии».[xxiv] Представителем же партии человек, как правило, является в таких случаях:

1) «Как депутат в собрании народных представителей. Это – высший знак доверия, который может даровать партия; депутаты партии – ее прямое воплощение в парламенте страны».[xxv] Поэтому и требования к ним самые строгие; они образуют в парламенте единую группу, подчиненную неумолимой партийной дисциплине. Депутата, который бы увлекся своими личными соображениями или симпатиями и забыл бы, что он носитель партийной идеи и партийной воли – избиратели требуют на свой суд, и, в случае отказа или неудовлетворительного оправдания, вотируют ему «недоверие», после чего ему уже бывает затруднительно удерживать звание депутата.

2) «Как редактор партийного органа и вообще организатор публицистической пропаганды партии».[xxvi] Это не означает, по мнению О.Ф. Зелинского, что партийная печать не должна давать никакого простора уклонениям в ту и другую сторону, обусловленным личным убеждением сотрудников: совершенно наоборот. Как в собраниях партии, так и в партийной прессе, считает автор, оживленный обмен мнений только желателен, так как только он может спасти партию от косности и содействовать ее эволюции: сегодняшняя ересь – завтрашний догмат. Но в этих случаях редакция должна отметить уклонение как таковое, указывая его различие от принятого в партии взгляда и по возможности с мотивировкой.

3) «Как оратор от имени партии на митингах, как собственных, так и тех, которые созываются другими партиями».[xxvii] Поскольку именно на митингах, отмечает О.Ф. Зелинский, «где творится великое дело убеждения», необходимо ясное и недвусмысленное проведение партийных взглядов, без уклонений и оговорок; от этого зависит весь успех дела.

О.Ф. Зелинский, настаивая на этих требованиях партийной дисциплины, подчеркивал, что они и справедливы; и допускают легкий и удобный контроль со стороны партии. Никто не заставляет члена партии быть депутатом, редактором, оратором от ее имени; с другой стороны, провинившийся против партийной дисциплины депутат привлекается к ответу, редактор – устраняется, оратор – «дезавуируется» либо тут же, либо в ближайшем номере партийного органа.

Автором указывается, что строгость к самому себе во всех вопросах, которых касается партийная дисциплина, важна не только в деле успеха партийной идеи: она необходима также для обеспечения каждому члену полной свободы как личности. Поскольку проведена четкая грань между обязанностями, как члена партии и своими правами, как человека и личности. О.Ф. Зелинский отмечает, что в условиях, когда партийная жизнь только нарождается, бывает сложно даже людям с развитой сознательностью провести данную грань и совместить безусловную партийную лояльность с полной свободой в личных отношениях. Автор считает, недостаточно заявления о том, что человек никогда не приносил интересов своей партии в жертву своим личным симпатиям. Необходимо его дополнить утверждением о том, что под влиянием партийных соображений у человека не изменилось личное отношение к людям.

Делая вывод, О.Ф. Зелинский подчеркивает, что только эти два вместе взятые признания «будут соответствовать тому лозунгу, который один только может сплотить умственные силы нации: свободная личность в могущественной партии».[xxviii]

Данной статье уделено столь значительное внимание, поскольку она носит концептуальный характер, и профессор О.Ф. Зелинский наиболее глубоко и ярко отразил взгляды большинства представителей интеллигенции, вошедших в состав конституционно-демократической партии, на вопрос о соотношении осуществления свободы личности и соблюдения партийной дисциплины.

Данные организационные рамки вполне могли устроить большую часть интеллигенции. Сбалансированность кадетской программы и демократичность Устава партии во многом определялись желанием привлечь и удержать интеллигентские силы.

Примечания

[1] © А.Н. Баранов, 2010

[i] Шелохаев В.В. Многопартийность в России: особенности формирования. // Политические партии России. Страницы истории. – М., 2000; Шелохаев В.В. Феномен многопартийности в России. // Крайности истории и крайности историков. – М., 1991; Модели общественного переустройства России. ХХ век. М., 2004. и др.

[ii] Там же. С. 31.

[iii] Там же. С. 32.

[iv] Там же. С. 33.

[v] Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1993. Т.1. С.37.

[vi] Он же. “Исконные начала” и “требования жизни” в русском государственном строе. Ростов-на-Дону, 1905. С.7.

[vii] Милюков П.Н. Год борьбы. Публицистическая хроника. 1905-1906. СПб., 1907. С. 22

[viii] Он же. Введение в курс “русской истории”. Лекции, читанные на историко-филологическом факультете Московского университета в 1894-95 акад.году прив.-доц. П.Н.Милюковым. М., 1895. Вып. III. С.81-82.

[ix] Он же. Воспоминания (1859-1917). М., 1990. Т.1. С.266

[x] П.Н.Милюков. Введение в курс русской истории, часть П, М., Лекции, читанные для студентов историко-филологического факультета МГУ. 1894/95. С.8-9.

[xi] Гессен В.М. О правовом государстве. СПб. 1906. С.59.

[xii] Там же.

[xiii] Рейснер М.А. Избирательное право. // Политический строй современных государств. М., 1905. Т.1. С.89.

[xiv] Там же.

[xv] Рейснер М.А. Избирательное право. // Политический строй современных государств. М., 1905. Т.1. С.90.

[xvi] Кузьмин-Караваев В.Д. Из эпохи освободительного движения. СПб.,1907. С. 11.

[xvii] Кокошкин Ф.Ф. Обоснования желательной организации народного представительства в России. М., 1906. С.5.

[xviii] Право. 1905. №50. Стб.3970.

[xix] Там же.

[xx] Там же.

[xxi] Право. 1905. №50. Стб.3971.

[xxii] Там же. Стб.3972.

[xxiii] Там же. Стб.3972-3973.

[xxiv] Право. 1905. №50. Стб. 3973.

[xxv] Там же. Стб.3974.

[xxvi] Там же.

[xxvii] Там же.

[xxviii] Право. 1905. №50. Стб.3976.

Вернуться к оглавлению V Международной научной конференции

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании всегда ставьте ссылку