|
Александр Михайлович |
|
1933 г. |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
БИБЛИОТЕКАА: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...Б: Бажанов, Базарный, Базили...В: Васильев, Введенский, Вернадский...Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...Ж: Жид, Жуков, Журавель...З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...М: Мавродин, Майорова, Макаров...Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...П: Павлов, Панова, Пахомкина...Р: Радек, Рассел, Рассоха...С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...Э: Энгельс...Ю: Юнгер, Юсупов...Я: Яковлев, Якуб, Яременко...Родственные проекты:ХРОНОСФОРУМИЗМЫДО 1917 ГОДАРУССКОЕ ПОЛЕДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ |
Великий князь Александр МихайловичКнига воспоминанийПриложение к «Иллюстрированной России»за 1933 год
Александр Михайлович. Фото 1896 года. ГЛАВА XVI.НаканунеI. Украшением этой столицы был памятник Петру Великому. Отлитый из бронзы Фальконетом, Император стоял на Сенатской площади, наблюдая с высоты четырехугольники домов, образующих прямые перспективы. Ему удалось построить этот сказочный, северный город на топких финских болотах ценою ста двадцати шести тысяч жизней, принесенных в жертву болотной лихорадке во имя России, и самодовольная усмешка светилась на его лице. Прошло двести лет с тех пор, как он, стоя на берегу финских вод и глядя на полуразрушенные деревянные хижины рыбаков, решил перенести русскую столицу из азиатской Москвы на берега западной Европы. Его рука затянула повод коня, поднявшегося на дыбы над пропастью. То не было мимолетной идеей скульптора, когда он создавал эту поражающую воображение позу: Петр действительно спас нашу родину от прозябания в «азиатчине» под властью вчерашних монгольских владык. Он освободил своих нерадивых подданных от власти средневековых суеверий и ударами своей дубинки заставил их приобщиться к культурной семье западноевропейских народов. Сын жестокого XVII века, Петр Великий не привык стесняться своих методах.
Он твердо верил, что в человеческом материале в России недостатка не будет,
и не щадил никого... Он не остановился пред убийством сына, когда убедился,
что царевич Алексей решил противиться его начинаниям. Его испуганные
современники видели в лице Царя Антихриста, но у ног его памятника лежало
наглядное доказательство гения Петра: блестящий С. Петербург — столица самых
могущественных властителей в мире. Петр достиг своей цели, и важность его
достижения стала еще более очевидной по прошествии двух столетий. Но в
дальнейшем это была уж задача современных Романовых, которые готовились
праздновать трехсотлетие царствования династии и продолжать усилия своего
гениального предка. Первое десятилетие XX века, наполненное террором и убийствами, развинтило нервы русского общества. Все слои населения Империи приветствовали наступление новой эры, которая носила на себе отпечаток нормального времени. Вожди революции, разбитые в 1905—1907 г. г., укрылись под благословенную сень парижских кафе и мансард, где и пребывали в течение следующих десяти лет, наблюдая развитие событий в далекой Poccии и философски повторяя поговорку: «Чтобы дальше прыгнуть, надо отступить». А тем временем и друзья, и враги революции ушли с головой в деловые комбинации. Вчерашняя земледельческая Россия, привыкшая занимать деньги под залог своих имений в Дворянском банке, в приятном удивлении приветствовала появление могущественных частных банков. Выдающиеся дельцы петербургской биржи учли все выгоды этих общественных настроений, и приказ покупать был отдан. Тогда же был создан знаменитый русский «табачный трест», — одно из самых
больших промышленных предприятий того времени. Железо, уголь, хлопок, медь,
сталь были захвачены группой петербургских банкиров. Бывшие владельцы
промышленных предприятий перебрались в столицу, чтобы пользоваться вновь
npиобретенными благами жизни и свободой. Хозяина предприятия, который знал
каждаго рабочего по имени, заменил дельный специалист, присланный из
Петербурга. Патриархальная Русь, устоявшая пред атаками революционеров 1905
года, благодаря лояльности мелких предпринимателей, отступила пред системой,
заимствованной заграницей и не подходившей к русскому укладу. Адвокаты, врачи, педагоги, журналисты и инженеры были недовольны своими профессиями. Казалось позором трудиться, чтобы зарабатывать копейки, когда открывалась полная возможность зарабатывать десятки тысяч рублей посредством покупки двухсот акций «Никополь-Мариупольского металлургического общества». Выдающиеся представители петербургского общества включали в число приглашенных видных биржевиков. Офицеры гвардии, не могшие отличить до сих пор акций от облигаций, стали, с увлечением обсуждать неминуемое поднятие цен на сталь. Светские денди приводили в полное недоумение книгопродавцев, покупая у них книги посвященные сокровенным тайнам экономической науки и истолкованию смысла ежегодных балансов акционерных обществ. Светские львицы начали с особым удовольствием представлять гостям на своих журфиксах «прославленных финансовых гениев из Одессы, заработавших столько-то миллионов на табаке». Отцы церкви подписывались на акции, и обитые бархатом кареты архиепископов виднелись вблизи биржи. Провинция присоединилась к спекулятивной горячке столицы, и к осени 1913
года Россия, из страды праздных помещиков и недоедавших мужиков,
превратилась в страну, готовую к прыжку, минуя все экономические заслоны, в
царство отечественного Уолл-Стрита! Путилов принадлежал к богатой петербургской семье. Человек блестящего
воспитания, он проводил много времени заграницей и чувствовал себя одинаково
дома на плас де ла Бурс и на Ломбард-Стрит. Биографии этих трех «диктаторов», столь непохожих друг на друга,
придавали этой напряженной эпохи еще более фантастический колорит. В планы этой группы входило заигрывание с представителями наших
оппозиционных партий. Вот почему Максиму Горькому, Сибирским банком были
даны средства, на издание в С. Петербурге ежедневной газеты «Новый Мир»,
большевицкого направления, и ежемесячного журнала «Анналы». Оба эти издания
имели в числе своих сотрудников Ленина и открыто высказались на своих
страницах за свержение существующего строя. «Действия капиталистов объясняются желанием застраховать себя и свои материальные интересы от всякого рода политических переворотов», доносил в своем paпopте один из чинов Департамента полиции, который был командирован в Москву расследовать дело богатейшего друга Ленина — Морозова,. «Они так уверены в возможности двигать революционерами, как пешками, используя их детскую ненависть к правительству, что Морозов считает возможным финансировать издание ленинского журнала «Искры», который печатался в Швейцарии и доставлялся в Poccию в сундуках с двойным дном. Каждый номер «Искры» призывал рабочих к забастовкам на текстильных фабриках самого же Морозова. А Морозов говорил своим друзьям, что он «достаточно богат, чтобы разрешить себе роскошь финансовой поддержки своих врагов». Самоубийство Морозова произошло незадолго до войны, и, таким образом, он
так и не увидел, как его имущество, по приказу Ленина, было конфисковано, а
его наследники брошены в тюрьмы бывшими учениками морозовской агитационной
школы на о. Капри. И, действительно, на следующий день все бумаги на бирже поднялись.
Инцидент со статьей военного министра был забыт всеми, кроме, быть может,
германского посланника. Однажды в пять часов утра, когда бесконечная зимняя ночь смотрелась в
высокие, покрытые изморозью венецианские окна, молодой человек пересек
пьяной походкой блестящий паркет московского Яра и остановился пред
столиком, который занимала одна красивая дама с несколькими почетными
господами. Гражданский истец принес апелляцию и просил перенести слушание дела в
другой судебный округ. Если бы не началась война, то русскому народу были бы еще раз
преподнесены тошнотворные подробности прасоловского дела, и словоохотливые
свидетели в третий раз повторили бы свои невероятные описания oprий,
происходивших в среде московских миллионеров. Жизнь убийцы и его жертвы описывалась с момента их знакомства в клубе
самоубийц до свадебного пира, устроенного на даче «Черный Лебедь», который
был построен знаменитым богачом в погоне за новизною ощущений. Описок
свидетелей по делу пестрил именами московских тузов. Их поступки могли
создать новые судебные процессы. Двое из них покончили с собою, ожидая
вызова в суд. Другие бежали от позора заграницу. В номерах дешевой гостиницы в Лештуковом переулке было обнаружено мертвое тело с обезображенным до неузнаваемости лицом. Документы, найденные при убитом, говорили о том, что жертва — довольно обеспеченный инженер Гилевич. Однако, документы эти лежали слишком на виду, чтобы удовлетворить бывалых сыщиков. Но брат убитого рассеял все сомнения. Он узнал своего брата по «родимому пятну» на правом плече. После этого он предъявил четырем страховым обществам полисы на получение страховых премий: убитый был застрахован на общую сумму в 300 тысяч рублей в различных страховых обществах. Однако, следственные власти очень скоро установили, что убитый — совсем не Гилевич, a одинокий и бездомный студент, прибывший в Петербург из провинции, чтобы учиться, и явившийся к Гилевичу на его публикацию ... Между тем преступники, получив часть страховых премий, перестали
соблюдать осторожность. Гилевичу старшему надоело прятаться в Париже, и он
решил посетить Монте-Карло. Но счастье отвернулось от него. Он проиграл
крупную сумму и послал своему брату в Петербург телеграмму с просьбой
выслать ему 5.000 рублей. Чиновник, читавший внимательно телеграммы, сообщил
властям, что кто-то хочет получить в Монте-Карло от брата убитого Гилевича
крупную сумму денег. В Парижскую полицию была послана серия фотографий
Гилевича и точное его описание. Гилевич был арестован. Однако, во время
ареста, ему удалось обмануть бдительность агентов, и преступник отравился
ядом, который всегда носил в кармане. — Кто это «она»? — наивно спросил я: — вы имеете в виду, вероятно,
Австрию, которая, надо надеяться, согласится передать свое недоразумение с
Сepбиeй на рассмотрениe Гаагского третейского трибунала? Сербский министр иностранных дел «случайно» показал австрийский
ультиматум французскому посланнику Бертело, и г. Бертело «случайно» написал
ответ Венскому кабинету, освободить, таким образом, сербское правительство
от тягостных размышлений по этому поводу. Ни один из сотни миллионов европейцев того времени не желал войны.
Коллективно — все они были способны линчевать того, кто осмелился бы в эти
ответственные дня проповедовать умеренность. Вильгельм произносил речи из балкона берлинского замка. Николай II,
приблизительно в тех же выражениях, обращался к коленопреклоненной толпе у
Зимнего Дворца. Оба они возносили к престолу Всевышнего мольбы о карах на
головы зачинщиков войны. Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Приложение к «Иллюстрированной России» на 1933 год (текст приводится по книге 1933 года, а для навигации по ее электронной версии используется обложка современного издания, 2001 года). Электронная версия книги перепечатывается с сайта http://ldn-knigi.narod.ru (сканирование и распознание). Форматирование и гипертекстовая разметка даны в соответствии со стандартами, установленными в ХРОНОСе.
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании всегда ставьте ссылку |