№ 4. 17/5 ноября 1839.
Л. с. G некоторой поры Сибирь наводнена новыми изгнанниками. Им приписывают характер политический, но в самом деле — они жертвы нерассудительной ревности или легковерия, свойственного * неведению. Говорим о поляках, сосланных после революции 1830 года 1. Их несколько тысяч(a). Одни на каторжной работе, другие на поселении, третьи размещены по гарнизонам. Как побежденные они имеют право на великодушие русских, как несчастные — на сострадание всех людей. Не ищите между ими не только виновников революции, даже косвенных волнователей. Те и другие смекнули о своей безопасности, когда дела приняли худой оборот. В совокупности наших изгнанников видим людей, которых вовлекли в заблуждение, подвергли опасности и оставили. Они состоят из шляхты, отставных воинов, горожан, арендаторов и крестьян. Между ими есть дети, осужденные прежде совершеннолетия; дряхлые старики, обратившиеся в детство; духовные, едва читающие свой молитвенник. Спросите всех и каждого: какая была у них цель? Никто не сумеет отвечать вам.
// С 20
По законам справедливости и рассудка можно, кажется, принять за правило: что во всякой революции виновность поровну падает надвое: на власть, которая причинила или не умела предупредить оную, и на подвластных, которые прибегли к этому средству, чтоб искать удовлетворения за угнетения существенные или мнимые. Мы не намерены оправдывать бедных изгнанников. Но часть виновности, падающая на них, много уменьшится, если сообразим, что этим людям по их общественному положению были чужды дела политические; что недостаток просвещения и особенно ветренность, свойственная народному характеру, увлекли их за стремлением потока, что, наконец, они издавна были приготовлены к волнению многими мерами предыдущего царствования 3. Во время брожения и смут они суждены и приговорены военными судилищами, неспособными производить рассудительного исследования и стесненными строгостью военных законов. Лишенные пособия законоведца, не понимая языка, на котором их допрашивали, подсудимые, желая оправдываться, часто усиливали свою винность. Судьи, с своей стороны, умножали этот хаос или по неведению судопроизводства, или по ревности, ложно понимаемой. Большая часть совершенных приговоров требует законной поверки. Наконец, должно сказать и то, что много несчастных сосланы без суда. Эти события показывают, от кого чернь заимствует свои неистовства.
Рассматривая этот вопрос политически, найдем, что таковое множество изгнанников — потеря для Польши без малейшей пользы России. Употребляемые на каторжной работе не могут выполнить определяемых уроков по физическому и нравственному ослаблению. Должны изменять для них общее положение; ибо принуждение было бы им выгоднее, сокращая дни, ознаменованные страданиями. Маловажная и плохо производимая ими работа не покрывает издержек на содержание, ничтожных отдельно, но значительных в сложности. Поселенцы, лишенные всего, обольщаемые неосновательною надеждою увидеть родину, не думают водворяться и проводят жизнь в нищете и праздности. Развращенные несчастьем, они составят впоследствии новый рассадник разбойников, вдобавок к тем, которые здесь существуют. Инсургенты, поступившие в войска, не много облегчая тягость рекрутства, производят худое действие на нравственность солдата, который усматривает, что звание его служит наказанием за преступления. Варшавские высшие общества, увлекая массы, неспособные рассуждать, восстали не против народа, но против русского правительства. Это различие ясно было обозначено первыми революционными действиями: отсылкою русских войск из Варшавы, депутациею в Петербург, всенародными почестями памяти русских, казненных за дело конституционное, печатными воззваниями, приглашавшими русских к собратству и проч. 4 В наших изгнанниках правительство почитает своими противниками существа безвредные, с первого взгляда внушающие сочувствие по своей простоте и бедствиям, которых самые большие проступки могли бы решиться разбирательством сельского начальства. Они так незначительны, что не могут быть ни жертвами искупительными, ни служить полезным примером для своих соотечественников. Сомнение невольно закрадывается
// С 21
в умы, когда власть предостерегается против слабости * и принуждена поддерживать свои начала суровыми мерами. Это многолюдство, отторгнутое от родного крова, придает польскому восстанию характер общественной революции, чего не было; но если б и было, не следовало это оглашать. Польша не может быть опасна для нас, пока не будет владеть Поморием, иметь пристаней и будет состоять из одного города. Медлительность и бедствия последнего похода происходили единственно от самонадеянности и неспособности фельдмаршала, которому в начале войны вверена судьба войск 5, вопреки предостережениям Тайного союза. Приписывая искусству противников последствия собственных ошибок, мы сооружаем подножие, которое, возвышая их, омрачает нас своею тенью.
Доказательством, что общепринятая мера несообразна, по крайней мере отчасти, служит множество частных злоупотреблений, которые она порождает. Чиновники, надзирающие за изгнанниками, облечены, по ходу дел, властью произвольною, которая сама по себе есть уже злоупотребление. Их личные выгоды имеют влияние на исполнение обязанностей. Им естественно представлять изгнанников не в настоящем свете, увеличивать и даже вводить их в проступки, чтоб возвысить собственное значение, доказать свою ревность и получить награду. Из множества подобных событий ограничимся примером поручика Высоцкого и его товарищей. Этот молодой человек заслуживал некоторого внимания как военнопленный, взятый с оружием в руках и покрытый ранами при защите своего поста. Кто защищается таким образом против русских, тот заслуживает название храброго. Однако ж он и трое его товарищей были преданы суду за намерение к побегу. Обстоятельства этого предположения были увеличены, которое даже при успехе лишило бы только своего виновника политической важности, напрасно ему приписанной**. Все были осуждены и испытали жестокое наказание — сквозь строй. В числе истязуемых был священник. Гнусность этого дела сложили на умственное расстройство высшего чиновника; но ничего еще не сделали к облегчению участи страдальцев. Они угасают, обремененные цепями, в безмолвии казематов 6.
Если политическое значение наших изгнанников ничтожно, то не должно забывать, что связи родства и дружбы существуют для них, как и для нас; а может быть и более, чем для нас, по тому общественному быту, в каком они находились, где подобные связи сильнее и продолжительнее. Каждый из них оставил родное пепелище и тесный круг друзей в каком-нибудь неизвестном уголке Польши, где имя его повторяется матерью, женою или сирыми детьми. Не будем презирать слез, втайне проливаемых малыми пред великим свидетелем. Из вздохов, заключенных под соломенными кровлями, рождаются бури, низвергающие дворцы. Неудовольствия и недоверчивость, обнаруживаемые в Польше и разрушающие миротворные
// С 22
распоряжения правительства, родятся и возрастают от подобных причин. Пока они существуют, народ уступит силе, но не сроднится душой. Однако ж взаимного укрепления последней связи требуют выгоды обеих земель. Поляки — братья нам по происхождению, наша передовая стража но географическому положению и естественные союзники, несмотря на домашние ссоры между нами. Нужно такое же сплавление, как между англичанами и шотландцами, чтоб совершилось предопределенное и чтоб мы могли занять место, назначенное нам среди народов европейских.
После восстания польского несколько милостивых указов являлись как благотворные светила после временной бури. Но их лучи не проникли в пустыни сибирские, чтоб согреть сокрушенные сердца изгнанников. Обманутые в своих ожиданиях, они не покидают надежды. Признавая отеческое право власти, которая их карает, они ждут помощи от руки, их сокрушившей. Это безусловное доверие к великодушию государя свидетельствует о их покорности и ручается за их будущее поведение. Обращение их под родимый кров, политически выгодное обеим землям, согласовалось бы и с чувством народным. Русские наследовали начало, выражаемое поговоркой: лежачего не бьют. Общее мнение, несмотря на стесняющие его препоны, не престает указывать, что надо что-нибудь сделать для поляков. Первостепенные державы хотели помочь им, но не могли. Воспользуемся случаем доказать Европе, что Россия может сделать все, чего пожелает. Недавно враги, более опасные, проникнув до сердца империи, испытали тотчас гостеприимство после их сокрушения и обращены в свое отечество без выкупа и промена 7. Эта мера не повредила России. Напротив, в странах Запада она распространила страх нашего оружия и возбудила желание искать нашей дружбы. Справедливость и рассудок требуют, чтоб братьям сделали то же, что сделано было чужеземцам.
Читая эти строки, какой-нибудь холодный и расчетливый ум найдет, может быть, что я говорю о делах, которые до меня уже не касаются. Я говорю потому, что те молчат, до кого это касается. Паскаль верил свидетельству идущих на смерть 8. Отрекшиеся от личной свободы, от всякого благосостояния, от всякого звания общественного, кажется заслуживают также некоторой доверенности. Облеченным властью следует рассмотреть: не скрывается ли какая-нибудь истина в этом изложении, начертанном по глубокому убеждению.
М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988. В настоящей интернерт-публикации использована электронная версия книги с сайта dekabristy.ru
Примечания:
Печатается по СУ, л. 107—110 об., № 4, дата — 17/15 ноября 1839 г. В собственноручном перечне Лунина, находящемся в ЗК, письмо имеет ту же дату, № 4 и заглавие: «Les Polonais» («Поляки») — см. наст. изд., с. 218. Во французском автографе ПД — без обращения к сестре, с тем же номером и заглавием «Les Polonais» («Поляки»); на полях помета, отсутствующая в СУ и ТГ: «Redige a la chasse pendant la neige 17 avril 1839» («Составлено на охоте во время снегопада 17 апреля 1839»). Разные даты, по-видимому, отражают разные этапы работы над составлением этих писем. Во французском тексте ПД и русских текстах СУ и ТГ по-разному расположены примечания: в автографе ПД — на полях, слева (х), в СУ и ТГ — под строкой с латинскими литерами. Впервые по русскому тексту ТГ письмо опубликовано в 1923 г. (Штрайх, I, с. 51 — 54).
Польскому вопросу декабрист вскоре после того посвятил отдельное сочинение «Взгляд на польские дела» (см. наст. изд., с. 108—124). О позиции Лунина в польском вопросе см. Ольшанский, с. 192—224; Эйдельман, с. 231—239, а также статью в наст. изд., с. 325-329.
Вероятно, по поводу этого письма, полученного нелегально, Е. С. Уварова сообщала Лунину (из Тамбова 2 февраля 1840 г.): «Ссыльный поляк Пельховский говорил мне о тебе с энтузиазмом, который меня больше не удивляет, так как Польша наполнена памятью о тебе. На другой день он нанес визит, и, когда я рассказала о твоем последнем письме, он вскрикнул как одержимый — «Как он видит!» — его чувство высказалось в слезах и наградой было обещание — выслать ему твой литографированный портрет» (ПД, ф. 368, оп. 1, № 23, п. 545, франц. яз.).
1 Говорим о поляках... революции 1830 года.— О польских ссыльных 1830-х годов см.: Очерки революционных связей народов России и Польши. 1815—1917 гг. М., 1976, с. 119—129.
2 Около 20 000 человек.— В ТГ рукой Лунина «около 20 000»; при переписке письма в СУ примечание (а) было уточнено.
3 ... многими мерами предыдущего царствования.— Подразумевается противоречивость политики Александра I в 1815—1825 гг., когда меры прогрессивные (конституция 1818 г. и др.) сочетались с репрессиями и ограничениями, главным вдохновителем которых был H. H. Новосильцев. См. письма № 4 и 10 первой серии, а также примеч. к ним.
4 ...первыми революционными действиями... приглашавшими русских к собратству и проч.— После того, как повстанцы, 29 ноября 1830 г., овладели Варшавой, русским войскам во главе с вел. кн. Константином Павловичем была дана возможность уйти из города; депутация в Петербург была направлена диктатором Хлопицким в декабре 1830 г., но Николай I отказался вести переговоры. 25 сентября 1831 г. в Варшаве были торжественно отслужены панихиды по казненным декабристам и впервые провозглашен лозунг «за нашу и вашу свободу». В «Манифесте» революционного сейма подчеркивалось, что поляками «не руководит никакая национальная // С 390 ненависть к русским»; все это произвело сильное впечатление на декабристов — узников Петровской тюрьмы, в частности А. И. Одоевский сочинил стихи «При известии о польской революции».
5 ...неспособности фельдмаршала... судьба войск...— Речь идет об И. И. Дибиче-Забалканском (1785—1831), потерпевшем ряд поражений от польских повстанцев и умершем в ходе кампании от холеры.
6 Они угасают... в безмолвии казематов.— Имеется в виду Петр Высоцкий, один из героев Варшавского восстания 1830 г., будущий товарищ Лунина по Акатую (см. наст. изд., с. 252); он был приговорен к двадцатилетней каторге и отправлен на Александровский винокуренный завод, откуда 22 июля 1835 г. совершил побег с несколькими товарищами, чтобы пройти через Сибирь и Туркестан до Индии, но был схвачен. Лунин пишет об отягчающих обстоятельствах, которые нашел суд в действиях Высоцкого и его товарищей. Высоцкого приговорили к 1000 палочных ударов, его соратников к разному числу палок и розог, все были затем отправлены в Акатуевский рудник. Николай I был недоволен «слабым» приговором. См. Очерки революционных связей народов России и Польши. 1815—1917. М., 1976, с. 120—122.
7 Недавно враги... без выкупа и промена.— Ироничные строки Лунина о событиях 1812 г. в этом месте перекликаются с пушкинскими стихами «Клеветникам России» (при том, что взгляды на польский вопрос Лунина и Пушкина сильно отличались).
8 Паскаль верил свидетельству идущих на смерть.— Подобные соображения высказаны Б. Паскалем в его «Мыслях» («Pensees»). Французское издание имелось в библиотеке Лунина в Урике. В этом издании (под № 694) Паскаль рассуждает о «предсказаниях», которым обязательно верит приговоренный, когда ему осталось жить не более недели. Лунин несколько переиначивает мысль Паскаля, приближая ее к своему положению и общественной борьбе.