С. S. Рота солдат пришла вчера вечером в деревню и остановилась на ночлег. Она конвоирует одного осужденного на смерть, которого гонят пешком из Иркутска на Александрийскую фабрику, где совершится казнь. Сегодня с рассветом отправился я в острог. Осужденный сидел в заднем каземате, на земле, с кандалами на ногах, прикрытый лишь грязной и изношенной рубахой. У него даже не было соломы для изголовья. Он голодал, и обрадовался при виде завтрака, который я принес. Но ему мешали есть и слушать мои слова утешения. Я готовился встретить у него священника, и нашел одних солдат, да казаков. Видя, что страже хотелось меня удалить, он сказал: поминайте меня в ваших молитвах. Между тем барабан собирал роту, рассеянную по деревне. Час спустя она выступила, продолжая свое погребальное шествие. Через два дни страдания и жизнь приговоренного кончились вслед за экзекуцией. У нас нет внимания к человеку, осужденному законом. Мы забываем, или скорей — не ведаем, что приговором над ним он очищен перед обществом, и что его смерть так же нужна, как и жизнь его судьи. Роды казни, в употреблении у нас за высшие преступления, отзываются варварством времен прошедших. Это тоже смертная казнь, только исподволь. Она оскорбляет разум, возмущает человеческое чувство и унижает судебную власть, подчиняя степень приговора произволу палача. Если для очищения уголовного судопроизводства нужно время и успехи просвещения, для перемены рода наказаний нужно лишь действие разумной воли. Первый шаг к этой цели есть указ, // С 281 воспрещающий уродовать человека. Вторым шагом было бы постановление разом лишать его жизни и не длить страшных и бесполезных предсмертных мучений. В то время как ареопаг молчит, слабый голос раздается из глубины ссылки, отстаивая права человечества. Vox.

М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988.