Кстати, именно Бразилия является родиной ананаса, который засвидетельствован на помпейских фресках. Доказательство этого факта - тоже история трагикомическая и по-своему показательная (особенно в плане характеристики науки как «бескорыстного служения истине»).

Итак, еще в 1950 году профессор Каселла из Неаполя опубликовал работу, в которой доказывал, что на фресках Помпеи и Геркуланума изображены американские по происхождению растения. Об этом написал в личном письме В. И. Гуляеву проф. П. М. Жуковский: «В 1960 г. я был в Италии, где встретился в Неаполе с профессором Каселлой. Он в течение ряда лет изучал фрески Помпеи и Геркуланума и обнаружил на них американские по происхождению культурные растения: аннону, ананас и др. (интересно, какие еще «др.»? - И. Р.). Откуда римляне в I веке н. э. знали эти растения? У меня есть фотоснимки и диапозитивы многих фресок. Аннона не вызывает никаких сомнений (настолько отчетливо изображение) [«В культуре 4 вида рода Anona. А. Cherimolia Mill – первичный генетический центр в Эквадоре и Перу (это дерево еще называют перуанской вишней. – И. Р.). Еще три вида (из них Anona muricata образует плоды весом до 2 кг) – генцентры возникли на Антильских островах и распространились в тропической Америке» – 53, с. 54]; ананас немного неясен, но все же это - он. (…) Есть отличная фреска, изображающая лимон. Римляне могли знать его только из Индии (…) Я об этом писал в своей монографии “Культурные растения и их сородичи”, изд. 2-е, 1964 г. Написал, как скептик». А теперь, получается, совесть замучила. И в частном письме профессор признается в том, что отрицал в «солидной» монографии: что ананас – это ананас.

Сам В. И. Гуляев тоже похвально откровенен: «О работах итальянца Д. Каселлы я знал и раньше, но не придавал им большого значения, расценив как очередную сенсацию (а фотоснимки фресок - попросту проигнорировав. - И. Р.). И кроме того, будучи археологом, я, откровенно говоря, не очень-то вникал в суть ботанических изысканий неизвестного мне доселе итальянца. И вдруг как гром среди ясного неба! Авторитетнейший советский ботаник, работавший бок о бок с великим Вавиловым, без колебаний утверждает: профессор Каселла прав: на фресках римских городов Геркуланума и Помпеи, уничтоженных в I веке н. э. одним мощным извержением вулкана Везувий, изображены исконно американские растения – аннона и ананас! (…) Несколько лет спустя именно к такому заключению пришла большая группа экспертов – историков, археологов, этнографов, ботаников и географов, собравшихся для обсуждения проблемы трансокеанских связей Старого и Нового Света в доколумбову эпоху [См. 11, p. 26]. Таким образом, судя по данным ботаники, в I веке римляне знали американские растения и изображали их на стенах своих жилищ. Неясным остается лишь то, почему столь незаурядное событие не нашло своего отображения в трудах античных историков и географов того времени» [7, с. 76-77].

Как мы убедились, это незаурядное событие нашло свое отображение в трудах, по крайней мере, Платона, Аристотеля, Диодора Сицилийского, Страбона, Сенеки, Тимея из Тавромения, Прокла… Но самое интересное – это характеристика местного населения у Плутарха («Серторий», VIII-IX): «народ там, не обременяя себя ни трудами, ни хлопотами, в изобилии собирает сладкие плоды, которые растут сами по себе» [54, с. 273]. Сравним: «В диком виде ананас растет в Бразилии на опушках леса и в негустых травостоях» [53, с. 609]. Так что при желании В. И. Гуляев вполне мог бы найти у самых известных античных авторов упоминания не только о плаваниях в Америку, но даже о тамошних «сладких плодах, которые растут сами по себе».

Просто В. И. Гуляев, «будучи археологом, не очень-то вникал» в тексты античных авторов, да, откровенно говоря, и в проблему доколумбовых контактов в целом. Правда, это не помешало ему написать об этих контактах целую книгу, претендующую на серьезность и научность. Но отнесся ли этот специалист по индейским цивилизациям серьезно к предмету своей книги? - Представим себе, что серьезный специалист по культуре Древнего Египта начал серьезную книгу о своем предмете с подробного анализа статей в каких-нибудь бульварно-оккультных изданиях, скажем, сообщения про бешеную египетскую мумию, которая изнасиловала десять женщин (из них трое забеременели). Думается, этого не поняли бы ни коллеги такого серьезного специалиста, ни даже издатели. А вот первая глава уже многократно цитированной (и переиздававшейся!) книги В. И. Гуляева называется «Начало спора. “Дикие” теории» и посвящена, например, подробному анализу «Священной книги Мормона» и фантастической книги некоего Д. Черчварда «Погибший континент Му» («По словам Черчварда, континент держался на поверхности беспокойных вод Тихого океана лишь благодаря “газовым поясам”. Как только эти “пояса” лопнули…» и т. д. [7, с. 25]). Не правда ли, это весьма наглядно характеризует отношение к проблеме самого В. И. Гуляева?

Завершает же книгу главка «Спор еще не окончен. Вместо заключения». - Даже из названия очевидно, что для В. И. Гуляева «дикими» являются любые научные концепции, отличающиеся от его собственной, марксистско-изоляционистской (с признанием возможности «случайных плаваний без последствий»). Он так прямо и пишет: «Для последних работ неодиффузионистов характерным является сходство их теорий с “дикими” концепциями (…) Советская историческая наука всегда выступала против крайностей теории диффузионизма и его разновидности - миграционизма» [7, с. 176-177]. Против чего только ни выступала советская историческая наука…

Впрочем, В. И. Гуляев некоторые очевидные археологические факты все же признает: «Тонкие ниточки доколумбовых связей, протянувшиеся через необозримую даль океанов, установлены в настоящее время в ряде областей Нового Света: колонии викингов на восточном побережье Северной Америки; находки римских вещей в Мексике; китайские и японские изделия на северо-западном побережье Канады и США и, наконец, контакты полинезийцев с некоторыми индейскими народами Южной Америки». - Но тут же он продолжает: «Показательно, что воздействие культур Старого Света носит нерегулярный, случайный характер. Хронологические рамки этих контактов тоже сравнительно ограничены, речь идет главным образом о плаваниях, осуществлявшихся не ранее чем на рубеже нашей эры и позднее (а «неглавным образом»? - И. Р.). Судя по имеющимся сейчас данным, влияние этих контактов на происхождение и развитие древних цивилизаций Нового Света было ничтожным» [7, с. 178-179].

Относительно находок римских предметов в Мексике В. И. Гуляев считает бесспорной находку римской терракотовой статуэтки II в. н. э. в довольно поздней могиле вождя XIII в. в долине Толука. Далее он указывает: «Это открытие придает большую достоверность и другим сообщениям о случайных находках античных вещей в различных районах Мексики: головки эллинистической статуэтки из Керетаро, позднеримской терракоты (изображения Венеры) из области Хуастека и римской же фигурки из Северной Мексики (хранится сейчас в музее Чикаго, США)». Кроме того, он указывает на находку клада римских золотых, серебряных и медных монет IV века на восточном побережье Венесуэлы [7, с. 74-75] (К этому можно добавить и находку римских монет этого же периода на побережье штата Массачусетс в США [47, с. 30]). И далее в книге В. И. Гуляева следует уже цитированный текст об ананасе на помпейских фресках.

Впрочем, В. И. Гуляев тут же выдвинул удивительное предположение, что художники изображали ананас «по словесному портрету»: «На рубеже нашей эры или ранее римляне не только побывали где-то в Центральной или Южной Америке, но и благополучно вернулись назад, в Италию, поскольку именно с их рисунков и описаний античные мастера смогли точно воспроизвести в росписях вилл римских аристократов далекую заокеанскую экзотику» [7, с. 76-77]. Но совершенно невероятно, чтобы художники или их заказчики - тогдашние “хозяева жизни” (а Помпеи были зимним курортом для римских богачей) могли не видеть живого ананаса. Ведь богачи именно соревновались между собой в роскоши пиров и не были стеснены в средствах. Достаточно было просто ткнуть пальцем во фреску с ананасом и сказать: «Хочу вот это!».

Это значит, что должны были иметь место некие регулярные контакты с Новым Светом.

Применительно к нашей проблеме в принципе методологически неверно выделять отдельно географические знания финикийцев, греков и римлян. Все три народа принадлежали к единой античной цивилизации. Например, Гадир (Кадис) мирно вошел в состав Римской державы и еще несколько веков оставался в ней финикийским городом, т. е. имела место ситуация культурного континуитета. Вообще все города финикийцев вошли в состав Римской империи (и процветали в ней). Так, Страбон пишет о Тире (16. 2. 23): «На свою беду Тир был взят Александром [Македонским] после осады. Тем не менее городу удалось преодолеть свои несчастья отчасти благодаря искусству мореплавания (в нем финикияне всегда превосходили другие народы), отчасти же благодаря своим красильным заведениям, изготовляющим лучший в мире пурпур. (…) Независимость Тира признавали не только цари [эллинистические. - И. Р.], но и римляне потвердили царские постановления об этом, причем городу пришлось понести лишь незначительные издержки» [5, с. 701].

Соответственно, добытые финикийцами географические сведения стали общим достоянием всей античной цивилизации. Так, вроде бы никто не ставит под сомнение, что именно финикийцы (в т. ч. карфагеняне) первыми обогнули Африку (что гораздо позднее повторил Васко да Гама); о подобных плаваниях греков и римлян ничего не известно. Вообще для всех античных моряков обычным видом морского плавания оставался каботаж - вдоль берега или от острова к острову. Характерно в этом отношении заявление Тацита (История, II. 2): «[Тит] не стал двигаться вдоль берегов Ахайи и Азии и, оставив влево от себя море, отправился прямо к островам Родосу и Кипру, а оттуда - в Сирию, т. е. избрал путь, требующий особого мужества» [39, с. 50, 264].

Но и в конце античной эпохи прекрасно помнили о том, что Африку можно обогнуть с юга. В «Плавании вокруг Эритрейского моря [т. е. Индийского океана]» об этом говорится так: «[Рапта] - это можно сказать, последние торговые места Азании направо (к югу) от Береники по этому берегу; далее за этими местами простирающийся Океан не исследован; он загибается на запад и, простираясь вдоль отдаленных частей Эфиопии, Ливии и Африки по направлению к югу, соединяется с Гесперийским (Атлантическим) морем» [12, с. 271]. Так же дошла до нас и история открытия и «закрытия» карфагенянами Америки (см. выше).

Поэтому правильно говорить не о «римлянах», а о «жителях Римской империи», а в отношении плаваний «римлян» в Новый Свет - скорее всего о тех же финикийцах. Именно через них ананасы вкупе с иными заморскими диковинками попадали на столы римских богачей с их знаменитыми «лукулловыми пирами». Вероятно, какая-нибудь купеческая фамилия из Гадира сотни лет ревниво сберегала монополию на поездки туда, держала в тайне, откуда они привозят экзотические фрукты и другие чудесные вещи. Соблюдение тайны было обязательным еще и потому, что, согласно Аристотелю, в Карфагенской республике за плавания в Америку (и рассказы о них) в течение ряда поколений официально полагалась смертная казнь. И вряд ли осторожные купцы горели желанием выяснять, насколько изменилось отношение к проблеме у римских властей.

Такая секретность тогда вообще была в порядке вещей: «Жители Массилии, открыв новый путь в Страну олова (Британию) через Галлию, так строго хранили этот секрет, что еще в середине ІІ в. до н. э. Сципиону и Полибию ничего не удалось узнать в Массилии об этих торговых сношениях (Страбон, IV, 2, 1). Сколь тщательно карфагеняне стремились скрыть свои сведения от других, показывает рассказ Страбона о карфагенском мореходе, который сам посадил на мель и разбил свое судно, чтобы только следовавший за ним римский корабль не обнаружил цели его плавания. При этом он погубил и корабли своих преследователей, а сам не только спасся на обломках своего корабля, но и получил от государства возмещение стоимости потерянного груза (Страбон, III, 5, 11). «Эта склонность к конспирации, когда дело касалось путешествий и открытий, суливших торгово-экономические выгоды, могла быть причиной того, что в истории почти не осталось первоисточников о финикийских морских экспедициях» [38, с. 115].

И если при этом какие-то факты из истории географических открытий все же стали достоянием античных историков, значит, их просто невозможно было скрыть - они стали общеизвестными, по крайней мере, для моряков во всех портах. Свидетельство Плутарха («Серторий», VIII-IX) о беседе Сертория с некими испанскими моряками об их плавании на Атлантические острова показывает, что сама информация о существовании благословенных земель за Океаном и о путешествиях к ним не была такой уж тайной: «Недаром даже среди варваров укрепилось твердое убеждение, что там – Елисейские поля и обиталище блаженных, воспетое Гомером» [54, с. 273]. Так что рассказы Диодора Сицилийского и Плутарха, как и ананасы на помпейских фресках – свидетельство уже достаточно регулярных связей с Новым Светом, а вовсе не однократного случайного плавания.

В пользу подобной регулярности говорит и поразительная находка примерно посередине Атлантического океана: «На вершине прибрежных гор самого западного (т. е. близкого к Америке! - И. Р.) из Азорских островов фламандские переселенцы обнаружили высеченную из скалы большую, превышающую человеческий рост, фигуру всадника, рука которого указывала на запад (в сторону Америки. - И. Р.). Вокруг этой символической фигуры, которую король Мануэл I велел доставить в Лиссабон, строилось немало догадок. Многое говорит за то, что это либо карфагенский, либо финикийский памятник: форштевни финикийских судов часто имели украшение в виде конской головы, а в Карфагене лошадь была геральдическим животным» [40, с. 36]. Во всяком случае, даже В. И. Гуляев считает совершенно достоверной находку на том же месте клада карфагенских монет: «В 1749 году на острове Корву (Азорские острова) был найден кувшин с карфагенскими монетами 330-320 годов до н. э. - явное доказательство пребывания там карфагенских мореходов. Сообщение об этом важнейшем открытии впервые появилось в 1761 году в трактате шведского ученого И. Подолина. В ноябре 1749 года после нескольких дней шторма морем была размыта часть фундамента одного разрушенного каменного строения на берегу острова Корву. Там был обнаружен глиняный сосуд, полный монет» [7, с. 55]. Клад явно был спрятан под каменным фундаментом. Значит, кто-то строил каменные здания на самом западном из Азорских островов ранее 320 г. до н. э.!

В статье Г. Бурганского «Финикийцы в Америке» [13] резонно указано, что в отличие от других претендентов на роль первооткрывателей Америки, финикийцы оставили много материальных свидетельств своего пребывания на берегах как Северной, так и Южной Америки: «Сотни загадочных артефактов и граффити, которые ученые считают подлинными, найдены на огромной территории от Канады до Бразилии». Вот лишь некоторые факты:

1) В 1961 году в Бразилии на верхушке труднодоступной горы в районе города Педро-де-Гавеа нашли барельеф с изображением человеческой головы в шлеме, возле которой была надпись: «Бадезир из финикийского города Тира, первенец Этбаала». В 1967 году авторитетный американский археолог Ч. Гордон еще раз проверил расшифровку надписи и безусловно ее подтвердил.

2) В той же Бразилии поблизости Сьерра-Маранажо известный французский путешественник, ученый и писатель Марсель Ф. Оме откопал погребальные урны, в которых сохранились вещи безусловно финикийского происхождения: кораллы и перстень с перламутром, на котором изображен нильский крокодил - это излюбленный финикийский сюжет.

3) В Центральной Америке найдено большое количество каменных стелл, на которых изображены фигуры людей европеоидного вида с козлиными бородками и бакенбардами - археологи прозвали их «дядями Сэмами». Эти стеллы относятся к древнейшей цивилизации ольмеков (I тыс. до н. э.), которая была как раз современницей финикийской цивилизации. На одной из стелл отчетливо видно, что длиннобородый человек одет в туфли с загнутыми вверх носками - именно такие, которые в свое время носили финикийцы.

4) Там же, в Мексике не так давно найдена каменная стелла («стелла фон Ватганау») высотой в пять футов. На стелле изображен человек семитского типа, которая стоит на чем-то, похожем на палубу. В руках он держит предмет, очень напоминающий древний якорь вроде тех, которыми пользовались финикийцы. А в ухе этого человека четко видна серьга с узором в виде шестиугольной звезды Давида. Ныне стелла  фон Ватганау экспонируется в Антропологическом музее Мехико - т. е. подлинность ее подтверждена.

5) В США в Бурне (штат Массачусетс) был найден камень с финикийской надписью: «Уведомление о взятии во владение. Ганнон берет эту местность в свое владение. Не уничтожать». Есть сообщения о целом ряде подобных надписей в разных районах морского побережья Северной Америки и больших судоходных рек (особенно Рио-Гранде и Миссисипи с притоками). Так, в штате Арканзас фермер нашел на своем поле карфагенскую монету. А в штатах Виргиния и Пенсильвания нашли свыше сотни плоских камней, покрытых финикийскими надписями.

К этому можно добавить информацию, которую приводит в своей книге Н. Непомнящий [47, с. 3, 18-19]:

6) В 1949 году американские газеты обошло сообщение о том, что 85-летний Ф. Бейстлайн, учитель из штата Пенсильвания, нашел камень с едва заметными знаками. Находка заинтересовала ученых из Корнельского университета. Оказалось, надпись на камне финикийская. Подобные камни находили и в Огайо в 1956 году. Несколько камней с надписями обнаружены на реке Роанок в штате Виргиния.

7) В графстве Ланкастер еще в конце прошлого века нашли финикийские бусы, они и сейчас лежат в местном краеведческом музее.

8) Летом 1978 года в Колумбии, в старом захоронении около местечка Самака в округе Бойяка обнаружены фрагменты терракоты с финикийскими письменами. Нашли их случайно местные жители, которые явно не собирались никого обманывать.

9) Не так давно американский ученый Дж. Сэвой обнаружил образчики финикийского письма на каменных глыбах неподалеку от местечка Гран-Вилайя в 600 километрах к северу от Лимы, в Перу. А от андских вершин, где лежит поселок, ведут к рекам, впадающим в Амазонку, древние каменные дороги.

10) Короткий железный меч, по мнению археологов финикийский, найден в графстве Брунсвик, на атлантическом побережье США. Там же выкопана из земли небольшая плита-жертвенник.

Не правда ли, все это совпадает с сообщением Аристотеля о том, что на открытом карфагенянами «острове» много «полноводных рек, пригодных для навигации», а также о том, что «между карфагенянами часто возникали столкновения из-за обладания столь счастливым местом»? В конце этой статьи мы еще вернемся к загадочным находкам бронзовых и железных изделий в могильниках на территории США и Бразилии.

А что думает по поводу всех этих находок наш серьезный специалист-археолог В. И. Гуляев? Дословно следующее: «Как бы то ни было, до настоящего времени ни один подобный “факт” не поставил под сомнение выводы известного немецкого историка Р. Кронау, который все финикийско-карфагенские находки в Новом Свете назвал “бессовестными фальшивками”» [7, с. 58].

Но даже из самой книги В. И. Гуляева (опять дословно списывавшего у Р. Хеннига) следует, что с отсутствием материальных следов финикийцев в Новом Свете не все так очевидно. В книге этому вопросу посвящено четыре страницы поразительно путаного текста [7, с. 57-60]. Если попытаться извлечь из них смысл, то выясняется, что, во-первых, в Америке найдено «несколько сотен (!! - И. Р.) камней с псевдопуническими надписями; аморфные куски железа неизвестного возраста и происхождения и т. д.» - это «и т. д.» восхищает особенно.

Во-вторых, у Гуляева рассказано о находке в 1874 г. в штате Параиба (Бразилия) плиты с финикийскими письменами. Вроде бы через год нашли еще одну плиту, «за подлинность которой ручался доктор В. Нетто - директор Национального музея в Рио-де-Жанейро». Но «через несколько лет» некий профессор М. Литтман установил «что перед ним - новый, слегка измененный вариант первой, давно раскрытой фальшивки из Параибы». Затем в 60-е годы ХХ века находится «новый вариант» надписи из Параибы, но приводимый перевод вообще не похож на приведенное выше содержание первых двух надписей. Сказано, что профессор С. Гордон из США подтвердил ее подлинность [14, p. 122-124]. «Однако большинство специалистов-филологов не согласились с доводами С. Гордона. Профессор Фрэнк М. Кросс из Гарвардского университета доказал, что новый вариант надписи из Параибы - подделка. По его словам, это - “мешанина” из букв, существовавших в разные периоды истории Финикии и поэтому абсолютно несовместимых в рамках одного текста».

Обратим внимание, что, во-первых, поддельность надписи из Параибы определяется не по грамматическим ошибкам (т. е. финикийский язык надписи - правильный), а по соображениям палеографии, т. е. начертания букв финикийского алфавита. Но финикийская палеография - предмет более чем туманный, датировки одного и того же текста по начертаниям букв могут расходиться и более чем на пятьсот лет (см., например: [15]). «В самой Финикии было найдено всего около десятка надписей, в большинстве своем очень коротких» [52, с. 294]. Так что вряд ли подобные палеографические соображения могут быть решающими; вполне возможно, что на некоторых специалистов могли повлиять сугубо внешние факторы, например, убеждение, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

Во-вторых, обращает на себя внимание тот любопытный факт, что XIX веке в лесах Бразилии обитало не только много диких обезьян, но и немало специалистов по финикийскому языку, бескорыстно посвящавших свой досуг изготовлению поддельных каменных плит. «Обыгрывая несколько негативных заключений специалистов, оппоненты Гордона не очень-то охотно вспоминают статью известного немецкого ориенталиста К. Шлоттмана, появившуюся сразу же после находки бразильского камня. Она была напечатана в 1874 году в серьезном научном журнале. “Если это фальшивка, - заключает Шлоттман свой анализ надписи, - то злоумышленник должен был быть прекрасным знатоком финикийского языка и обладать большим эпиграфическим талантом, ибо отдельные черты надписи не только финикийские, а, несомненно, сидонские. Трудно предположить, что такой знаток диалектов финикийского языка живет в Бразилии, да и в Европе их наверное не так уж и много…” Вообще сомнительно, чтобы кто-то из тех немногих, кто владел тайнами пунического письма, мог пойти на изготовление подделки» [47, с. 19].

В любом случае с надписью из Параибы стоило бы разобраться повнимательнее. Приведем ее текст: «Мы - сыны Ханаана [финикийцы] из Сидона, города царя. Торговые дела завели нас на этот далекий берег, в край гор. На 19-м году [правления] Хирама, нашего могущественного царя, мы принесли в жертву богам и богиням юношу. Мы отплыли из Эзион-Гебера в Красном море и отправились в путешествие на десяти судах. Два года мы все вместе плыли по морю вокруг земли Хам [Африки], но были разлучены рукою Ваала [судьбою; возможно, штормом] - и уже не стало с нами наших товарищей. И так мы попали сюда, 12 мужчин и три женщины, на… берег, который покорился мне, адмиралу. Да благоприятствуют нам великие боги и богини!». С. Гордон относит эту надпись к VI веку до н. э. [7, с. 58]. Возможно, идет речь о Хираме III, который правил в V в. до н. э. [13, с. 180].

Наконец, следует коснуться еще вопроса о финикийцах как возможных посредниках между Америкой и Тропической Африкой. Уже говорилось о том, что финикийцы установили регулярные торговые связи с побережьем Западной Африки. Указывалось, что, вероятнее всего, Америка и была открыта финикийцами в ходе одного из подобных путешествий.

Некоторые исследователи видят косвенное доказательство посещения финикийцами Америки как раз в различных изображениях людей негроидного типа. В частности, знаменитые огромные каменные головы в культуре ольмеков толкуют как изображения негроидов в шлемах нубийского типа. «Ученые многих мексиканских музеев и университетов пришли к выводу, что ряд экспонатов свидетельствует о каких-то древних контактах с Африкой. Подтверждением такой точки зрения служит удивительный экспонат из музея Халапа. Это бюст из терракоты высотой примерно 10 дюймов, изображающий человека негроидной расы. К тому же, чтобы не было никаких сомнений, скульптор покрасил его лицо в черный свет! Что ж, вполне вероятно, нубийцы могли попасть в новый Свет вместе с финикийцами, которые охотно брали их в матросы на свои корабли. Известные как опытные мореходы, нубийцы плавали на торговых судах финикийцев по всему Средиземноморью» [13, с. 181-182]. Между прочим, и среди завоевавших Америку конкистадоров тоже встречались негры: «В первый день Писарро послал в город двух своих людей – Альфонсо де Молино и негра из Панамы. Необыкновенный цвет кожи обоих посланцев Писарро и великолепная борода Молины, можно сказать, покорили сердца жителей Тумбеса» [33, с. 224].

Весьма интересны в этом смысле и находки в Панаме руин очень древнего города культуры кокле. «Его культура удивительно похожа на культуру майя, он поклонялся солнцу и, как все другие народы Центральной и Южной Америки, верил в пернатого змея. (…) Очень часто встречаются статуи представительных мужей, которые поглаживают рукой длинные кудрявые бороды. (…) Все статуи людей и животных смотрят на восток». И вот на одном из барельефов здесь археологи увидели «отчетливое изображение слона». Напрашивается вывод: «население города поддерживало непосредственные отношения со странами Востока морским путем» [43, с. 319-321].

Данные в пользу древних связей между Америкой и Африкой снова дает ботаника. В частности, речь идет о таком важном для тропиков пищевом продукте, как маниок. С. Н. Бахарева пишет: «Западная и Центральная Африка - вторичный центр происхождения маниока - Manihot esculenta и M. glaziovil; первичный - южноамериканский генцентр, по Н. И. Вавилову. Маниок был интродуцирован на Африканский континент в IV-V вв. н. э.» [35, с. 38-39]. При этом сама дата ею не аргументируется. Но во всяком случае речь идет еще об одном примере доколумбовых связей с Америкой. «В записках Колумба сохранились интересные замечания, где адмирал сравнивает вещи, виденные им на гвинейском берегу, с американскими… Но вот что мы находим в его дневнике: “Здесь этого растения больше, чем там, на гвинейском берегу…” Речь идет о кассаве, подлинно американском эндемике. Тот факт, что она росла по обе стороны океана, Колумб никак не прокомментировал» [47, с. 35].

Еще более интересный пример обратного влияния на Новый Свет - клещевина. Из этого растения получают касторовое масло, употребляемое для освещения, в пищу и для лечения. Ее родина - Африка. Но уже в древности она попала в Индию: ее название есть в санскрите. В Америке клещевину знали еще до прихода европейцев, часто как сорняк; но в Мексике ее тоже использовали для освещения [36, с. 237-239]. Известен только один народ, использовавший касторовое масло для освещения и в древности поддерживавший контакты одновременно с Индией и Америкой. Это финикийцы.

Наконец, и относительно Европы можно предполагать, что моряки привозили из Нового Света не только экзотические ананасы. Речь идет, в частности,  о фасоли, родиной которой сейчас признана Америка. «Раньше об этом полезном растении писали, будто оно культивировалось древними греками и римлянами под названием доликос, фасеолос и т. д. Потом разведение этой же фасоли объяснялось тем, что испанцы ввезли ее туда из Старого Света после открытия Колумба. Позже семена фасоли были найдены в доинкских поселениях во всем перуанском приморье. Сравнительно недавно ботаники Хатчисон, Силоу и Стефенс, опираясь на убедительные ботанические данные, указали, что фасоль Phaseolus – еще одно подтверждение доколумбовых связей между Старым и Новым Светом» [49, с. 57].