Родственные проекты:
|
Великая Война и Февральская Революция
1914-1917 гг.
Книга 1
{85}
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1915 год. — Катастрофа с А. А. Вырубовой. — Распутин и влияние катастрофы
на его положение. — Четвертая поездка Государя на фронт. — Разговоры о
Распутине. — В Ставке. — Смотр казаков. — Рассказ казака Маслова. — Поездка в
Ровно. — У В. Кн. Ольги Александровны. — Посещение Киева. — Киево-Покровский
монастырь. — В. Кн. Анастасия и Милица Николаевны. — Поездка в Севастополь. —
Адмирал Эбергард. — Посещение Екатеринослава. — На Брянском заводе. —
Возвращение в Царское Село. Настроение во дворце. — Назначение г. Жильяра
наставником к Наследнику.
Новый 1915 год начался с большого для Царской семьи горя. 2-го января друг
Государыни, А.А. Вырубова, поехала поездом из Царского Села в Петроград. На
шестой версте от столицы поезд потерпел крушение. Несколько вагонов было
разбито. Вырубова тяжело ранена. Вытащенная казаком Конвоя Его Величества из-под
обломков вагона, она пролежала несколько часов в железнодорожной сторожке, и
была перевезена в Царское Село. Царица с дочерьми встретила ее на вокзале и
перевезла в дворцовый госпиталь.
Туда приехал Государь. Вырубова была без памяти. Ждали смерти и причастили Св.
Тайн. Вызвали из Петрограда
Распутина. Его провели в палату, где лежала больная.
Подойдя к ней и взяв ее за руку, Распутин сказал: „Аннушка проснись. Погляди на
меня". Больная раскрыла глаза и, увидав Распутина, улыбнулась и проговорила:
„Григорий, это ты? Слава Богу".
Распутин держал больную за руку, ласково глядел на нее и сказал, как бы про
себя, но громко: „Жить она будет, но останется калекой".
Эта сцена произвела на
всех очень большое впечатление. Впоследствии так и случилось. Анна Александровна
не умерла. Ее оставили лежать в том же госпитале, где все палаты были заняты
офицерами. Каждый день ее навещал кто-либо из Царской семьи, не говоря уже про
ее родных. Приезжал и Распутин. Это подняло большие разговоры и заставило меня
сделать доклад Дворцовому коменданту, хотя дело и не касалось охраны. В первый
же приезд Распутина, его встретил ген. Воейков и провел в палату к больной,
держа Распутина за локоть. Это было замечено офицерами и передано в город в
такой версии, будто Воейков шел, обнявшись с Распутиным. Несмотря на всю
вздорность сплетни, ей верили и передавали уз уст в уста. Пустили {86} версию,
что, когда Распутин вошел к больной, она лежала голая. Это особенно передавали и
комментировали дамы, называя больную „бесстыжей" и, забывая, что та была без
сознания. Кроме того, произошел такой случай. Уходя однажды от больной, Распутин
зашел в одну из офицерских палат и говорили, будто бы благословил раненых. В
ответ послышалась брань, и Распутин поспешил удалиться.
Офицеры передавали все это тем, кто их навещал и с первых же дней по всем
войсковым частям Царского Села пошли сплетни о том, что делается в госпитале.
Будучи осведомлен о том из нескольких источников, я доложил обо всех этих слухах
ген. Воейкову и высказал мнение, что Вырубову необходимо убрать из военного
госпиталя и самое лучшее оборудовать ей палату на дому, в ее же квартире.
Гейерал был того же мнения, но дела это не изменило. Больная оставалась там же и
лечение ее было поручено женщине врачу Гедройц. Гедройц пользовалась большою
симпатией Императрицы, но репутация ее, как врача, была далеко не важная. И,
позже, когда Вырубова осталась калекой на всю жизнь, — она хромала, — она сама,
да и многие другие говорили, что тому виною исключительно госпожа Гедройц.
Катастрофа с Вырубовой вернула к ней ослабевшие очень в последнее время симпатии
Ее Величества. Катастрофа послужила к сближению подруг, дружба которых приходила
к концу. А с возвратом подруги становится ближе ко дворцу и старец Григорий,
который, с началом войны, отошел было в сторону и потерял прежнее внимание Их
Величеств. Катастрофа пролила и новый свет на отношения между Распутиным и
Вырубовой. Было распространено мнение, будто бы они были в близких интимных
отношениях. Так говорили кругом. И тем более я был поражен, когда лейб-хирург
Федоров сказал мне, что делая медицинское исследование госпожи Вырубовой еще с
одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она
девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения
относительно своей супружеской жизни с Вырубовым, с которым она была разведена.
Это обстоятельство, исключавшее физическую близость между Распутиным и Вырубовой,
заставило тогда очень задуматься над сущностью их отношений.
{87} Сам Распутин рассказывал своим друзьям, что катастрофа с Аннушкой еще
теснее связала их, что он еще больше полюбил ее и что она сделалась для него
„дороже всего на свете, даже дороже Царей".
22-го января Государь выехал в Ставку. Это было уже четвертое путешествие. Из
новых лиц Государя сопровождали гофмаршал Долгоруков и флигель-адъютант
Мордвинов. Долгоруков, или „Валя", как называли его близкие, был одним из друзей
детства Государя и был пожалован во флигель-адъютанты еще в 1896 году. Он был
сын от первого брака графини Бенкендорф. Мордвинов был любимым адъютантом В. Кн.
Михаила Александровича, но оставил его из-за женитьбы.
В нашем поезде перемен не было. Сойдясь после завтрака, начали разговаривать о
Распутине и катастрофе с Вырубовой. Было интересно слышать мнение людей,
вращавшихся в разных кругах общества Оказалось, что в разных кругах
высказывалось одно и тоже сожаление, что Вырубова выжила. С ее смертью связывали
падение влияния Распутина. В этом были все убеждены. К ней все относились
враждебно. Враждебно относились и все мы, ехавшие в свитском поезде враждебно
относились и лица, ехавшие с Государем. И все за ее близость к Распутину, за ее
поддержку Распутина перед Царской семьей. Вне этого Вырубова была очень
симпатична. Единственным человеком, расположенным к Вырубовой и Распутину, при
поездках Государя, являлся Н. П. Саблин.
Но, конечно, при встречах с Анной Александровной, все оказывались самыми
расположенными к ней людьми, готовыми на все услуги. Такова жизнь. Правда, к
Распутину никто не шел. Саблин не в счет.
23-го января прибыли в Ставку. Красиво было в лесу, куда продвинулся поезд.
Ясный морозный день. Кругом глубокий снег. Застыли, покрытые снегом, сосны.
Веселый зимний пейзаж. Бодрящий воздух.
Государь долго работал с В. Князем и его помощниками. Настроение в Ставке было
спокойное, хотя немцы нажимали на Бзуре и Равке и на Карпатах. Командующий
Юго-Западным фронтом Иванов приезжал в этот день в Ставку и делал доклад
Государю. Он был спокоен. В работе утром в штабе, {88} а вечером у себя в вагоне
прошел для Государя и следующий день. В кабинете генерала Данилова появилась
доска с надписью: „Его Императорское Величество Государь Император Николай II,
во время своих пребываний в Ставке, изволил ежедневно выслушивать в настоящем
помещении доклад по оперативной части в 1914-1915 гг." В этот же дань Государь
принимал Варшавского Ген. Губернатора Енгалычева. Был у всенощной, вечером вновь
занимался с Вел. Князем.
25-го, в воскресенье, Государь был у обедни, после чего обходил свой Казачий
полк. Расспрашивал о подвигах, жаловал награды. Подойдя к красавцу уряднику 5-ой
сотни, Семену Маслову, Государь спросил, за что он получил первый Георгиевский
крест.
— За атаку на эскадрон 13 Уланского Прусского полка, Ваше Императорское
Величество. — Как это было? — спросил Государь. — Это было, Ваше Императорское
Величество, 29 октября 1914 года. Рано утром, мы, 11 человек вызвались
охотниками произвести разведку. Был густой туман. Шли осторожно и наткнулись на
немецкий разъезд. Но все-таки мы сомневались: они, или наши?
До них шагов двести, стоят кучей, а туман большой. Я послал казака узнать. Тот
вернулся и говорит: „не сумлевайся, Семен, это немцы". Только мы это
разговариваем, а туман-то открылся. Мы — в сторону, и по лощине, за пригорком,
стали обходить немцев. Навстречу попался жид. Мы его обыскали. Видим у него
немецкая пропускная марка. „Ты ведь наш житель, так почему же тебя немцы так
обожают, что даже марку дают пропускную?" Жид смутился. Дальше — больше. Упал на
колени, говорит: „они меня послали узнать, сколько здесь войска стоит". Ну, мы
тут, значит, его и зарубили. Затем встречаем польского пана. Он сам бежит к нам.
„Здесь, говорит, за леском, коней сто немецких стоит, а около них спешенные
уланы". Видим, что дело начинается серьезное. Стали отходить, а за нами —
немецкий эскадрон. Так дошли до деревни. Тут мы спешились, передали коней
крестьянам-полякам. Те ничего, не бегут, держат лошадей. В деревне мы нашли
наших пехотных солдат. Составилось нас 17 человек. Устроили засаду, залегли
вдоль забора по халупам. Смотрим: немцы выслали разъезд из трех человек, а за
ним по шоссе весь эскадрон идет.
{89} Мы их подпустили, да подряд семь залпов по ним и дали. Тут они здорово
оробели, сразу остановились. Лошади их взвились на дыбы и попадали. Тут у них,
сразу, на месте, шесть лошадей остались, девять улан да один офицер. Мы — на
коней, да карьером за ними. Догнали. Многих перекололи, срубили, двух в плен
взяли. Мы бы, Ваше Императорское Величество, с ними со всеми справились, да по
нас соседние германские пехотные части жестокий огонь открыли. Те уланы, что мы
в плен взяли, сказывали, что они привезены сюда из-под Франции. Что вот там у
них в полку за все время только шесть человек убито, а тут вот, у нас, за
полтора дня полка не стало. За это дело я и урядник Болотов и получили Георгия
4-ой степени, Ваше Императорское Величество.
Рассказ произвел большое впечатление своей простотой. Много и других интересных
эпизодов рассказали тогда казаки Государю. Его Величество был очень доволен.
После завтрака Государь осматривал новый поезд В. Князя, а вечером отбыли в
Ровно.
На другой день, в Ровно, Государя встретила на вокзале В. Кн. Ольга
Александровна и они вместе поехали в ее лазарет; после завтрака сделали большую
прогулку пешком, а в 7 ч. поезд направился в Киев.
27-го, утром, приехали в Киев. Это был первый приезд после убийства там
Столыпина. Мне было не по себе. Теперь там жили В. Княгини Анастасия и Милица
Николаевны, и свита очень интересовалась, как они встретятся с Государем, т. к.
натянутые отношения княгинь с Царицей не являлись секретом. При встрече
депутациями Купеческого и Еврейского общества было поднесено на раненых по
100.000 рублей, Биржевой комитет поднес 50.000, а Комитет помощи раненым —
25.000. Государь проехал в Софийский собор, отслушал молебен, поклонился мощам
Св. Макария, митрополита Киевского, осмотрел гробницу Ярослава Мудрого (12 век),
принял икону „Нерушимая стена", принял Совет Свято-Владимирского братства и от
него — икону Св. Владимира, и проехал в Покровский монастырь.
Киево-Покровский женский монастырь был устроен в 1889 году В. Кн. Александрой
Петровной, матерью В. Кн. Николая Николаевича. Великая Княгиня, принявшая {90}
монашество под именем Анастасии, подвизалась в монастыре до 1900 года, когда
умерла и там же была похоронена. При монастыре была бесплатная больница и
лечебница имени Императора Николая II-го, обращенная с войной в лазарет для
раненых. Там работали обе сестры В. Княгини. Встреченный Княгинями, Государь
отслушал краткое молебствие и прошел на могилу В. Княгини. Простая, из зеленого
дерна, могила. Прошли в лазарет. Там, около раненых, много работавшие: Княжна
Елена Георгиевна Романовская, герцогиня Лейхтенбергская (от первого брака В.
К.), Марина Петровна и Надежда Петровна. Лазарет произвел очень хорошее
впечатление. Красиво, уютно.
Посетив затем Дворянский лазарет, Государь вернулся в поезд завтракать, а после
завтрака посетил Киевское военное училище, устроенный там лазарет и большой
Военный госпиталь. Там Государь прослушал доклад о лечении раненых в голову. То
были несчастные изуродованные. Многим Государь пожаловал награды. Картина была
тяжелая.
Уже стало смеркаться, когда Государь поехал в Лавру. По традиции Государь вошел
в ворота Лавры пешком. Через весь, запорошенный снегом, двор, как две широкие
черные ленты, протянулись ряды иноков. Они низко, земно кланяются Государю. В
„Великой церкви" тихо. В стороне, в уединенном месте силуэты схимников. Мерцают
свечи и лампады. Дрожат от них лики святых.
Государь поклонился чудотворной иконе Успения Божией Матери, принял
благословение митрополита Амвросия, поднесшего икону, спустился в пещеры и
поклонился перед ракою святителя Павла митрополита Тобольского. Тогда не
обратили на это внимания, но, как странно кажется это теперь.
Из Лавры Государь проехал к Великим Княгиням, затем посетил питательный пункт
станции Киев, осмотрел военно-санитарный поезд и лазарет, сооруженный на
средства служащих Юго-Западных железных дорог и вернулся на вокзал.
Ко времени отхода Императорского поезда, в Царский павильон собралось много
народа. Приехали Великие княгини с детьми, врачи и сестры отряда
Северо-Американских штатов. Их представил предводитель дворянства Безак. {91}
Были выстроены юнкера 2-го Киевского военного училища и Школы подпрапорщиков.
Государь сказал им небольшую, но горячую речь, закончив ее словами: „Желаю вам
преодолеть с полным успехом нашего коварного и сильного врага."
В 8 ч. 15 м. Императорский поезд покинул Киев, провожаемый национальным гимном и
криками ура.
Утром 28-го приехали в Полтаву. Ясный морозный день. Встреча на улицах опять
носила теплый задушевный, простой провинциальный характер. Зимние костюмы дам,
полушубки, папахи, малороссийские платки — все было как-то особенно мило. На
морозном воздухе, при зимней тишине, особенно весело звучал трезвон колоколов.
Только накануне принесли в собор, с крестным ходом, местную святыню Горбаневской
Божией Матери и с ней пришло много простого деревенского народа.
С вокзала Государь отправился в собор, где был встречен, не раз упоминавшимся,
преосвященным Феофаном, который представил Их Величествам Распутина (долго был
его другом, а затем стал заклятым врагом). „Сожалею, что тебе придется видеть
отвратительного Ф. ", — телеграфировала в тот день Государю Его супруга. Однако
Государь ничем не выказал своего неудовольствия и был милостив с архиепископом,
как и со всеми.
Из собора Государь проехал в лазарет, устроенный на средства казаков и крестьян.
Там поднесли 10.000 рублей и, говоривший речь малоросс, упомянул, что народ
особенно благодарит за запрещение продавать во время войны водку. В лазарете
Государь долго говорил с 15-летним красивым мальчуганом, который делал поход с
176 Переволоченским полком, был в боях, был ранен в левую ногу. Государь дал ему
медаль за храбрость. Большинство раненых были ранены на Карпатах и многие
разрывными пулями. Австрийцы часто употребляли их.
Посетив затем Дворянский госпиталь, Государь проехал в Кадетский корпус, где
были собраны все раненые офицеры, находившиеся в Полтаве. Государь говорил с
каждым раненым, горячо всех благодарил и желал скорей поправиться. Осмотрев весь
Корпус, посмотрев гимнастику кадет, {92} Государь выразил уверенность, что
кадеты будут радовать его своим поведением и занятиями.
Из Полтавы Государь поехал в Севастополь. Все дальше и дальше убегали Царские
поезда от нашего северного, веселого, белоснежного, зимнего пейзажа и скоро из
окон вагонов были видны уже унылые, черные зимой, южные степи.
Туманное утро 16-го октября 1914 года. Седая мгла висит над Севастополем. Тихо
кругом. Город спит. Дремлет эскадра, лишь вчера вернувшаяся с моря под командой
адмирала Эбергарда. Но не спят на крепостных фортах. В пять часов получено
приказание: „ПОЛОЖЕНИЕ № I", по которому форты готовы открыть огонь во всякую
минуту. Ждут „Гебена".
В 5 ч. 15 м. с моря раздался тяжелый выстрел, за ним другой, третий, все чаще и
чаще — то „Гебен" стрелял по Севастополю. А его сотоварищи в то же утро, но
часом раньше обстреляли Одессу, Евпаторию и Новороссийск. „Гебен" бомбардировал
Севастополь минут двадцать. Крепость открыла по нем огонь и он ушел. Говорили,
что пострадал. Но говорили и то, что он был даже на минном поле, но его
почему-то не взорвали. Это почему-то связывали с именем Эбергарда. Ему будто бы
кто-то докладывал, просил разрешения, он не позволил. Такие поползли слухи...
Говорили и среди офицеров, даже среди матросов. Дошло до Ставки. Назначили
дознание, но все затихло. Эбергард оставался на своем посту. Теперь уже в разгар
войны второй немецко-турецкий крейсер „Бреслау" 26-го января дал по Ялте сорок
выстрелов. И опять заговорили об Эбергарде: — Что же он делает?
Среднего роста, худощавый, чистенький и аккуратный, адмирал был педантичен,
строг, требователен и джентльмен в полном смысле. Офицеры его любили, но он
плавать, по слухам, не любил.
Наши миноносцы и при нем рыскали по Черному морю и то и дело топили у турецких
берегов их лайбы. В Ставке, в синематографе, все время показывали, как наши
миноносцы работали под турецким местечком Зунгулдак. 28-го января флот вернулся
с моря, а 29-го Государь приехал в Севастополь. С местными властями Государя
встретил и Морской министр Григорович. Государь посетил флагманский корабль
{93} „Евстафий", крейсер „Кагул", морской госпиталь, осмотрел школу юнгов и
произвел смотр молодым солдатам. Погода была дивная, теплая и все казалась в
большом порядке.
На следующий день Государь посетил все форты Северной и Южной сторон, осмотрел
Романовский институт физических методов лечения, где видел раненых офицеров,
посетил Владимирский собор, лазарет Красного Креста и вечером отбыл в
Екатеринослав.
Всем виденным в Севастополе Государь остался очень доволен.
31-го января, в субботу, в широкую маслянницу, утром, Государь приехал в
Екатеринослав. После приема депутаций, Государь проехал в собор по широкому
проспекту, что тянется целых шесть верст от вокзала до центра города.
Праздничная толпа, масса учащихся весело приветствовали Государя. То там, то
здесь, стоявшие оркестры исполняли гимн.
В соборе архиепископ Агапит, в приветственной речи, отметил особое значение
Государевых объездов России во время войны.
— Это Ваш подвиг, Ваше Императорское Величество, — говорил владыка. — Вы
трудитесь, наблюдая русскую жизнь и душу православного человека в наши скорбные,
но святые дни. Вы лично видите, как Святая Русь, вместе со своим Царем, ничего
не жалеет для блага своей родины.
Государь осмотрел три лазарета с ранеными, подвижной госпиталь, осмотрел
интересный областной музей Запорожский имени Поля, где объяснения давал
профессор Эварницкий, и принял несколько депутаций.
После завтрака с приглашенными Государь отправился на Александровский
Южно-Российский завод Акционерного Общества Брянского рельсопрокатного,
железоделательного и механического завода.
Завод занимал площадь в несколько квадратных верст, имел до девяти тысяч
рабочих, шесть доменных печей и производил до 32 миллионов пудов чугуна в год.
Теперь завод работал на войну для Военного, Морского и Путей сообщения
министерств.
Встреченный администрацией, Государь пошел в мастерские, при входе в которые,
рабочие поднесли хлеб-соль. {94} Завод работал полным ходом. Все рабочие были за
станками или при своем деле. В некоторых местах стояли группы ночной смены,
пожелавшие, вместо отдыха, видеть Государя.
Государь медленно проходил от одного производства к другому, среди грохота,
скрипа и шума машин, лязга железа, свиста вырывавшегося пара. Инженеры делали
подробные разъяснения. Государь подходил к отдельным рабочим, расспрашивал о
работе, внимательно выслушивал ответы, благодарил и проходил дальше к соседнему
рабочему.
У доменных печей ручьем лился расплавленный чугун, направляемый к формам.
Государь выслушивал объяснения. На особой площадке рабочий, когда подошел
Государь, направил огненный ручей чугуна по нарочно сделанной форме; и, шипя
раскаленной массой и сверкая искрами, заблестели слова — „БОЖЕ ЦАРЯ ХРАНИ". Были
уже сумерки и это произвело особый эффект. Особенно внимательно отнесся Государь
к разъяснениям в том отделе, где шла переработка чугуна в сталь и, особенно для
военных надобностей. Государь не скрывал своего удовольствия от всего виденного
и слышанного и очень сердечно благодарил администрацию завода и просил передать
благодарность рабочим за их усердную работу и за блестящий порядок.
В Екатеринославе различными обществами, организациями, корпорациями и сословиями
было поднесено Государю в общей сложности 275.000 рублей и в том числе от
лоцманов 500 рублей и от некоего крестьянина Усаченко тоже 500 руб.
Посещение Государем завода, непосредственное общение с рабочими произвели на
последних огромное впечатление. Мой подчиненные докладывали мне потом, с каким
вниманием устанавливали рабочие с ними порядок, как заботились они, дабы никто
из посторонних не проник на завод.
Я, лично, переживший не одну тревожную минуту за десять с лишком лет охраны
Государя, был тогда инстинктивно спокоен, хотя Государь был в гуще нескольких
тысяч неизвестных нам рабочих. О какой либо опасности для Государя не было и
мысли.
Слух о посещении Государем завода широко распространился по губернии. Один из
местных патриотов составил {95} о том брошюру и пустил ее в обращение в большом
количестве.
Из Екатеринослава Государь направился в Царское Село, куда приехали утром 2-го
февраля.
В Царском Селе, во дворце была тяжелая атмосфера. К постоянной болезни Ее
Величества прибавилось крайнее переутомление от работы в госпитале, от
постоянных забот и волнений. Больная подруга — Вырубова еще больше раздражала
своими капризами и претензиями. Здоровье Наследника было также нехорошо. Нога
давала себя знать. Целыми неделями мальчик болел и за ним требовался постоянный
и очень внимательный уход. В последнем отношении положение было гораздо лучше,
чем раньше.
Г. Жильяр, бывший раньше преподавателем, стал теперь гувернером Наследника, а
вернее, его воспитателем. Так неожиданно для всех разрешился этот важный
педагогический вопрос. Государыня не хотела вводить в семью кого либо из свиты.
Для полковника Дрентельна, которого молва намечала в воспитатели, это был
большой удар.
Вернуться к оглавлению
книги
Спиридович А.И. «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 г.г.»
Всеславянское Издательство, Нью-Йорк. 1-3 книги. 1960, 1962 гг.
Электронная версия книги воспроизводится с сайта
http://ldn-knigi.narod.ru/
OCR Nina & Leon Dotan
ldnleon@yandex.ru
{00} - № страниц, наши примечания - текстом меньше,
курсивом.
Далее читайте:
Спиридович
Александр Иванович (биографические материалы).
|
