|
|
Эрнст Юнгер |
|
1946 г. |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
БИБЛИОТЕКАА: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...Б: Бажанов, Базарный, Базили...В: Васильев, Введенский, Вернадский...Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...Ж: Жид, Жуков, Журавель...З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...М: Мавродин, Майорова, Макаров...Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...П: Павлов, Панова, Пахомкина...Р: Радек, Рассел, Рассоха...С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...Э: Энгельс...Ю: Юнгер, Юсупов...Я: Яковлев, Якуб, Яременко...Родственные проекты:ХРОНОСФОРУМИЗМЫДО 1917 ГОДАРУССКОЕ ПОЛЕДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ |
Эрнст ЮнгерГоды оккупацииКирххорст, 29 марта 1946 г. Провокационный вызов и ответная реплика. Очень скоро Гитлер стал отчетливо выделяться на фоне различных националистических сект. Его рост напоминает растение, которое на дряной почве вырастает до огромной величины, напитываясь ее силой. В то время его имя еще упоминалось в одном ряду с темными партнерами. Можно сказать, что он прошел через ряд триумвиратов. Когда я его слушал, то у меня создалось от него впечатление бледного восторженного человека, который не столько высказывал новые мысли, сколько высвобождал новые силы. Казалось, что не столько он владеет словом, сколько слово владеет им. Таким представляешь себе медиума, снедаемого овладевающими им силами. В его гороскопе должна была присутствовать луна; Муссолини, в отличие от него, принадлежал к солярному типу, он был гораздо ясней и прозрачней, а также более предсказуем. Как раз умники-то и просчитались в оценке Гитлера. У него было бледное, неопределенное лицо медиума. Его питала силой неопределенность, он фокусировал ее излучения и отражал, словно вогнутое зеркало; он был сновидцем. Впоследствии я увидел портрет его матери; он многое объясняет. Такие образы наводят на мысль о другой стороне, о потаенной демонической истории, которая никогда не будет написана. Очевидно, юность он провел в мечтаниях. Кубин сказал мне, указывая на близко расположенный Браунау: «Там, внизу, живет много людей, которые его знали. Но они не замечали в нем ничего особенного». Мюнхен был благоприятной почвой для его первых шагов, более благоприятной, чем Берлин. Его население импульсивнее, и у них был опыт Советской республики. Я видел рабочих, уволенных солдат в серых суконных мундирах, ребят с теми лицами, какие писал Лейбль. В город приходили люди, жившие в горах. Они внимали ему как зачарованные. В таких местах речи воспринимаются не умом, они действуют как заклинания. Поэтому их не опровергают при помощи аргументов. Он не сказал ничего нового, ничего такого, чего бы до него не было сказано социал-демократами или националистами. Чувствовалось, что все это взято из третьих рук — у Дюринга, Лангбена, Лагарда, Люгера и тому подобных. Но это не имело значения. Он выдвигал даже такие безумные предложения, как например то, чтобы правительство начало печатать фальшивые франки. Но все было полно внутренней энергии, во всем чувствовались какие-то мощные токи. Если у меня возникло ощущение, будто бы я попал в плавильный котел, нахожусь в центре национального единения, это было не так уж неверно. Но за этим было что-то другое, более сильное — открытие бесклассового общества со всеми вытекающими отсюда последствиями, с вызванным им колоссальным взрывом энергии. Это смешивает все краски палитры, разрушает иерархии, освобождает человека от навязанных обязательств, поглощает их и уносит в динамическом потоке. Массы осознают свое единство, свое равенство и даже свою свободу, воплощенные в одной личности. Возможно, что отсутствие у нее ярко выраженной физиономии еще больше способствует этому ощущению: они проецируют на эту личность свою веру, свои надежды, свое ощущение величия. Национальные страсти действуют при этом наподобие запала; движение неизбежно выходит за рамки национального, которое тоже составляет одну из красок общей палитры. Оно устремляется за пределы истории в неопределенное и необозримое пространство. Тогда меня охватило что-то другое, похожее на очищение. Непомерное напряжение четырех военных лет привело не только к поражению, но и к унижению. Раздробленная на кусочки, прорезанная коридорами, разграбленная, обескровленная страна оказалась обезоруженной в окружении хорошо вооруженных, опасных соседей. Это был страшный, серый сон. И вот поднялся незнакомец и сказал то, что нужно было сказать, и все почувствовали, что он прав. Он сказал то, что должно было сказать правительство, если не теми же словами, то хотя бы в том же смысле, выразить это по крайней мере своим отношением, даже молчанием. Он увидел брешь, образовавшуюся между правительством и народом. Он решил ее заполнить. То, при чем я присутствовал, было не ораторским выступлением, а стихийным событием. Инфляция зашла тогда, кажется, уже довольно далеко. Голод — великая сила, голодные массы — это хорошие слушатели. Помнится, как после окончания собрания по залу ходили люди с мешками, в которые мы опускали денежные купюры. Эрнст Юнгер. Годы оккупации (апрель 1945 – декабрь 1948). СПб., 2007.
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании всегда ставьте ссылку |
